О пользе вреда

«Всё тлен!» – повторял он вечером, погружаясь в бассейн с шампанским.

«Всё тлен!» – шептал доктор Зорькин, услыхав в коридоре шаги коллекторов.

«Всё тлен!» – утешала себя певица Свербицкая, пытаясь полностью отразиться в зеркале.

«Всё! Тлен!» – подытожил художник Сытин, прочитав диагноз.

«Всё тлен!» – осенило философа Зыгмонта после защиты диссертации.

«От тлена слышу!» – огрызнулась диссертация, засыпая на полке.

«Тлен тленом вышибают!» – возгласил авва Авксентий, молитвенно подсаживаясь к чудесному шоколадному торту с пломбиром.

Все сгорит в огне апокалипсиса! Не пропадать же торту!

Великан духа

Все у отца Рефидима было благополучно. Но нет в мире совершенства – не спал по ночам! И сон был, и здоровье, а заснуть боялся. Кофе бидонами пьет, в бодрых чаях полощется, только бы не заснуть. И кому признаться – не поверят! Во сне к нему препротивная ведьма являлась и терзала с холодной изобретательностью. То крокодилов напустит, то склизких гадюк и саблезубых пиявок. Земля проваливается, магма хлещет фонтанами, зверовидные птицы клюют и загоняют в плотоядную кукурузу – и за всем этим злодейский хохот и безумный блеск мстительных глаз.

Рефидим проснется в ужасе, плачет, маму зовет, медвежонка крепче прижимает. Так все явственно и жутко! На молитву станет, воды святой хлебнет и подушку покропит, а ведьма из святой банки выглядывает и брызжет ядовитой слюной:

– Ты думал – проснулся? А вот попробуй!

И острыми кинжалами сверкают пыточные утюги.

Братия все думала, что Рефидим аскет и постник и сохнет от молитвы и покаяния. А кому о таких ужасах расскажешь? Скрывал, дело понятное.

Как-то снова задремал, а ведьма ему петлю на шею с желчным хихиканьем вяжет и тащит в омут. Вода вокруг мутная, свет пропал, захлебывается. Ну, думает, все равно помирать, так хоть старой кошелке глаз выбью. Размахнулся, сколько стихия позволила, и врезал по мерзкой харе.

Ведьма растерялась – ухо вспухло, глаз на щеке висит, раздулся и обратно не втягивается. А Рефидим словно ожил:

– А ведь это здорово – морды бить! Чего это я раньше не пробовал?

Во вкус вошел, остановиться не может – все равно ведь подохну, чего бояться! Давай гнусную колотить чем попало. И утюгами ее жег, и в мясорубке два раза пропустил. К стулу привязывал крепко и дом за собой поджигал, уходя в ночь под джазовые аккорды.

Только ведь это ведьма. Ее сколько ни губи, она опять восстанавливается. Из мясорубки как-то собралась, после утюгов залаталась, даже питон и тот ее выплюнул, хоть и не всю. А Рефидим лупит ее почем зря, аж руки синие.

Ведьма сначала хихикала, а потом молча страдала с хриплой одышкой и как-то даже притомилась. Да и Рефидим устал порядком. Решил проснуться, чтоб отдохнуть и сил набраться. Напоследок ухо злобной оторвал и попрощался галантно.

Проснулся отдохнувшим и полным сил. Даже зарядку сделал. А потом целый день обдумывал, что бы еще с ней такого сотворить.

Братия старца не узнает: поправляться начал, спокойный ходит, улыбается, некоторые заметили, что он в душе петь стал, чего за ним не водилось. А временами мечтательная улыбка на лице растекается. Думали, умилился человек от святых книг. А это он новую пытку для колдуньи выдумывает.

Убить ее окончательно не получилось. Все-таки чародейка! Но напугал он ее изрядно, да так, что и вовсе сниться перестала. Махнула на него рукой, поминай как звали! Он ей на прощанье ухо вернул – как-никак дама! Теперь его больше зомби во сне пугают и звезды экрана. И не сходит умиление с лица старца!

Обреченный на жизнь

Обычно желание повеситься приходило инженеру Гольтисону во время прогноза погоды. И в этом была его главная странность. Все нормальные люди о веревке думают, просматривая выпуск новостей, но именно волнения воздушных масс почему-то пробуждали в инженере смелые желания. Вот и сегодня, узнав, что сорокаградусная жара будет только усиливаться, Гольтисон томно зевнул и обронил рассеянно:

– Пойти, что ли, повеситься?

И через минуту уже висел на люстре. Но не его это был день! Как учит «Книга тайн и запретов»: «Идешь вешаться – перечитай гороскоп» (75:12). Веревка-то была привезена из святых мест и освящена на всех мощах, а потому инженер Гольтисон немедленно получил исцеление и воскрес, вися на люстре, но, согласно закону гравитации, снова погиб лютой смертью, но восстал из мертвых, ободряемый святыней. Гравитация не сдавалась и снова убила беднягу, но святыньки отстояли покойника. И опять мирские законы восторжествовали, но получили отпор из цитадели спасения. Одним словом, происходил спор науки и религии. Только инженер затосковал еще больше:

– Господи! Да когда же это кончится? Дайте сдохнуть по-человечески!

И с этими словами вылетел в окно. Тринадцатый этаж – это вам не шутки, разбился будь здоров! Народ собрался, жалеет. По случаю одна богомольная старушка проходила и так прониклась, что молитвой воскресила несчастненького. Инженер огляделся:

– О нет! Опять!