О пользе вреда

Начинал трудно. С детства мечтал в миссионеры пойти, да разве пробьешься! Брать не хотели, куда ни ходил. То ли потому что из простой семьи, то ли по причине маленького роста, а может, и вовсе из-за того, что был он глухонемой, – теперь уже не важно. Весь свой просветительский жар направил на кота Сигизмунда и в малое время на путь благочестия поставил, так что кот был у него вроде секретаря и крестился перед трапезой истово. Поскольку разговаривать его старец не смог обучить, кот общался, наступая лапами на буквы. Умел даже Бродского таким образом декламировать с особой выразительностью. Углубляясь в аскезу, достиг больших высот и славился прозорливостью. Все пророчества у Сигизмунда сбывались, хотя многие его прозрений не признавали, потому что кот предсказывал цитатами из Штирлица. Только ангельский образ принимать не хотел. Видел в этом нечто оскорбительное. Старец за свою миссию среди кота прозван котологом, за то что зверя в словесное состояние привел, сам его не имея. На иконе вместе стоят – кроткий старец и кот-прозорливец.

Авва Гекатомб еще дальше пошел и дерзнул просвещать диких бобров. Развелось их невозможно сколько, а убивать нельзя – посадят. Оставалось только одно – в веру обратить, что с ними еще делать? Десять лет старец в доверие втирался, деревья рядом грыз и келью в болоте строил. Звериного образа не так легко достичь, если из благих побуждений. Из ревности в просвещении даже хвост себе отрастил, а это требует напряжения! Изучил и мораль, и повадки, составил словарь, а в журнале «Охота до рыболовства» печатал исследования о проторелигии бобров и космологических представлениях. За статью о названиях созвездий на языке белорусских бобров получил премию, но забирать не стал, потому что в это время звери совсем его за своего приняли и прониклись уважением. Приохотил к музыке, литературе; но особенно у них в почете этическая мысль, так авва обогатил их речь терминами «боброта», «бобродетель», «бобромудрие». Тут они дальше нашего шагнули, и теперь ни одна конференция по этике без бобров не обходится. А логическими исследованиями больше пингвины занимаются. Их авва Клеомброт к этому деланию приобщил.

Однако настоящий прорыв в деле миссии совершил старец Флогистон, отдав свою жизнь просвещению зомби. В детстве он стал заложником расовых предрассудков. Взрослые внушали, будто зомби ему зла хотят и ночью под кроватью прячутся, чтобы за ногу цапнуть, так что авва годами с кровати не слазил, а когда рискнул, действительно был схвачен руками мертвецов и побежал, оторвав истлевшие цепкие конечности. Тут и наступило просветление: идешь по улице, здоров и невредим, а у тебя на ногах чужие руки болтаются, то есть кого-то оставил совсем без рук! И такой его стыд взял, что стал он к зомби присматриваться, а порой и подкармливать. Люди как люди! Со своими проблемами, тревогами и комплексами! А если им в рот теннисный мячик класть, они тогда и вовсе не опасны, скорее даже беззащитны, ранимы и впечатлительны. Плюс постоянные проблемы с кожей и запахи. Так авва стал великим примирителем и многим зомби помог социализироваться и свое место в жизни найти. Обучал полезным ремеслам и искусствам. А скольких в люди вывел! В наше время ведь никто и не удивляется, если у него начальник – зомби. Но ведь так было не всегда.

Да, большая работа проделана. Длинный путь пройден!

О скитаньях вечных

Если бы не бухгалтер Зорькин, так бы и не узнали великую тайну. Это ведь он, неспокойный человек, когда опись проводил, стал ко всем приставать:

– А почему это у нас в мощах святого Георгина две левых десницы и акулий зуб?

Взялись сверять – и правда: и зуб, и десницы, и нетленная мышь, которая в описи не значилась. Обратились к божественным книгам и прозорливым иерархам, и тут выяснилось такое, что мамки-голубки! Оказывается, святой Георгин был единственным угодником, которому разрешили реинкарнацию. Все люди как люди – помер и дух вон, а Георгин такие высоты стяжал, что пришлось позволить.