О праве войны и мира

2. Но, скажет кто-нибудь, ведь невыгодно же терпеть обиды. Другие же на это возражают, - сообразуясь, по моему мнению, больше с истиной, нежели со смыслом слов апостола, _ что и самые обиды полезны для нас, так как перенесение их не остается без награды. Мне кажется, что апостол имеет в виду общую цель, которая преследуется таким порядком, а именно - государственное спокойствие, которым объемлется и частное4. И в действительности это благо, несомненно, обеспечивается нам преимущественно публичной властью. Ибо никто ведь не желает зла самому себе; между тем благо правительства состоит в счастье его подданных. "Блюди тех, кому ты повелеваешь"5, - говорил кто-то. У евреев есть пословица: "Если бы не было государственной власти, один другого пожрал бы живьем". Тот же смысл выражен Златоустом: "Если бы не было в государствах правительств, мы жили бы в большей дикости, нежели дикие звери, не только кусая, но и пожирая друг друга"6.

3. Если же когда-либо правители допускают совращать себя чрезмерным страхом, гневом или же какими-нибудь другими страстями с прямого пути, ведущего к государственному o спокойствию, то это должно рассматриваться как исключение и, по словам Тацита, вознаграждается наступлением лучших времен. Законы же довольствуются предвидением того, что бывает в большинстве случаев, как говорил Теофраст (D. de legibus. L. Ill, in fine. D. de pet. hered). Сюда же относится также изречение Катона: "Ни один закон не удовлетворяет всем требованиям: закон преследует только то, что в общем полезно большинству" (Тит Ливии, кн. XXXIV). Более же редкие случаи должны подчиняться общим правилам, ибо даже если цель закона и не получает осуществления в данном частном случае непосредственно, тем не менее он сохраняет свою силу в своей всеобщности, чему должны подчиняться единичные случаи. Такой порядок предпочтительнее жизни, лишенной каких-либо норм, или свободы каждого избирать себе нормы по произволу. Сенека приближается к сказанному, говоря: "Предпочтительнее отвергнуть немногие, даже основательные извинения, нежели допустить прибегать всем к ничтожным" ("О благодеяниях", кн. VII, гл. 16).

4. Здесь уместно напомнить следующее, достойное более частого напоминания изречение Перикла, приведенное у Фунидида7: "Я полагаю так, что даже отдельным людям полезно такое государство, которое благополучно в целом, нежели такое, в котором процветают частные выгоды, целое же терпит ущерб. Там, где преуспевает домашнее благосостояние, отечество же колеблется, по необходимости погибнет и первое. Наоборот, если даже кто-нибудь в благоустроенном государстве имеет скромную долю счастья, все же лучше здесь обеспечена его безопасность. Оттого, тогда как государство может перенести даже бедствия отдельных граждан, напротив, отдельные граждане не могут перенести общественных бедствий. Что же мешает сообща заботиться о государстве и блюсти его благосостояние и поступать не так, как вы поступаете, когда поглощенные домашними заботами вы предаете государство?". Ту же мысль кратко так выражает Ливии: "Благополучное государство может исцелить и бедствия частных лиц; измена же государственным интересам никак не может послужить личному благу" (кн. XXVI). А Платон в диалоге "Законы" (кн. IV) сказал: "Общие дела связывают государства, частные интересы разрушают их. Откуда следует, что для государства и для частных лиц важнее заботиться об общем, а не о частном благе". А у Ксенофонта читаем: "Кто на войне восстает против вождя, поступает так в ущерб своему благополучию". Сюда же относятся следующие слова Ямвлиха: "Частная выгода не отделима от общественной пользы, ибо в благе общем содержится благо единичное; и подобно тому как у животных и в прочей природе, так и в государствах благополучие частей зависит от благосостояния целого".

5. В делах государственных, без сомнения, особенно необходим, как сказано, порядок властвования и подчинения; этот порядок, однако же, не совместим со свободой частного лица сопротивляться власти. Это можно пояснить, приведя следующее отличное место из Диона Кассия: "Я не нахожу приличным, чтобы правитель уступал подданным государства; и не может быть надежды на безопасность, если те, кто предназначен повиноваться, пожелают повелевать. Подумайте только, во что обратится семейный строй, если младшие станут презирать старших; во что обратятся школы, если учителя станут предметом насмешек учеников; как возможно выздоровление больных, если они перестанут во всем повиноваться врачам; что станет с безопасностью мореплавателей, если рядовые матросы ослушаются команды капитана. Оттого по природе необходим и благодетелен для людей порядок, когда одни повелевают, а другие повинуются".