О праве войны и мира

Утверждение некоторых о том, что извинительным считается краткосрочное промедление, неправильно, за исключением случаев непредвиденного неминуемого препятствия[1526]. Ибо неудивительно, что некоторые каноны относятся благосклонно к такого рода изъятиям, так как их долг составляет побудить христиан к тому, что способствует взаимной приязни. Но в вопросе толкования договоров мы не добиваемся ни наилучшего, ни даже того, чего требуют от каждого религия и милосердие, но того, к чему возможно принудить, поскольку весь вопрос ставится в пределах права, которое мы назвали внешним.

XXVI. В случае сомнения толкование направлено против того, кем навязаны условия

Сомнительный смысл предпочтительно толковать против того, кто поставил условия[1527], что обычно свойственно более могущественному (Ганнибал говорит, что диктует условия мирного договора тот, кто дарует мир, а не тот, кто о нем просит). Сходным образом толкование направлено против продавца, ибо он виноват в том, что выражается неясно (L. Veteribus. D. de pactis).

Другая сторона ввиду многозначности толкований вправе принять то, что ей выгодно. Этому не противоречат слова Аристотеля: «Где дружба существует ради пользы, там польза принимающей стороны бывает мерилом должного».

XXVII. О различии между созданием новой причины войны и нарушением мира

Повседневный интерес представляет вопрос о том, когда следует считать мир нарушенным. Это то, что греки называют «нарушением доверия». Ведь не одно и то же – подать новый повод к войне и нарушить мир, ибо имеется весьма значительная разница между тем и другим как относительно наказания, которому должен подвергнуться правонарушитель, так и в отношении освобождения потерпевшей стороны от соблюдения верности.

Мир нарушается тремя способами: или действием, противоречащим тому, что предусматривается всяким миром; или действием, противоречащим тому, что явно выражено в мирном договоре; или же действием, противоречащим тому, что надлежит заключать из особой природы мира.

XXVIII. Каким образом мир нарушается попранием существенных условий любого мирного договора?

Противоречит тому, что присуще всякому миру, совершение враждебного действия вооруженной силой, особенно когда отсутствует какая бы то ни было новая причина войны. Если же возможно привести здесь какое-либо приемлемое оправдание, то предпочтительнее предположить наличие правонарушения без вероломства, нежели с вероломством. Едва ли есть надобность напоминать следующие слова Фукидида: «Нарушают мир не те, кто отражает силу силой, а те, кто первый совершает нападение»[1528].

Установив это положение, необходимо рассмотреть, причиненное кем и против кого вооруженное нападение расторгает мир.

XXIX. Что предпринять, если союзники причинят насилие?

Мне известно, что существуют авторы, которые полагают, что если что-либо подобное совершают союзники, то мир тем самым нарушен. Я не отрицаю возможности заключения соглашения с подобными пунктами, не с тем, чтобы за чужое деяние был ответственен другой, но с тем, чтобы мир считался заключенным не окончательно, а лишь под условием отчасти произвольным, отчасти случайным.

Однако не следует предполагать, что мир был заключен именно таким образом, если только это не представляется очевидным. Соответствующее предположение противно правилам и не согласуется с общими пожеланиями заключающих мир сторон. Следовательно, те, кто совершит враждебные действия без помощи других, ответственны за расторжение мира; и против них, а не против других будет обращено право вести войну. Это противоположно тому, что фивяне некогда возражали против союзников лакедемонян (Павсаний, кн. IX).

XXX. Что если то же совершат подданные, а также при каких условиях следует считать их образ действий одобренным государством?

Если нападение вооруженной силой совершают подданные без повеления государства, то необходимо будет исследовать, возможно ли деяние частных лиц признать одобренным государством.