О приёмах буржуазной дипломатии

23 августа 1914 г., т. е. спустя три недели после вторжения в Бельгию, немцы расстреляли в местечке Тамин 400 бельгийцев, спалили 264 дома и сожгли живьём в погребах около 250 человек¹. Затем со стороны германских дипломатических представителей в нейтральных странах последовало разъяснение, что дальше и не то ещё будет, если бельгийский народ не понимает необходимости "повиноваться германскому закону войны". Обоснованный немецкими юристами "закон" проводился в Бельгии неуклонно все четыре года и три месяца, пока немцы не были изгнаны из залитой кровью и опустошённой ими страны.

¹ (Paul Heutte, Le crime de Guillaume II et la Belgiquo. Recits d'un ionoin oculaire, Paris 1915, p. 132.)

Гитлеровская дипломатия внесла нечто своё в область дипломатических обоснований агрессии. Она наперёд провозгласила, что не всегда агрессор должен утруждать себя мотивировкой своего нападения. Бывают случаи, когда можно и пренебречь этой формальностью. Таким случаем явилось нападение на Советский Союз.

Решение вопроса о том, как целесообразнее всего начать войну против Советского Союза, было дано доктором юридических наук и одним из деятельнейших сотрудников официального органа гитлеровцев "National-Sozialistische Monatshefte", Эрнестом-Германом Бокгоффом. В своей работе "Является ли Советский Союз субъектом международного права?" (1936 г.) учёный гитлеровский юрист отвечает отрицательно на этот вопрос. Нет, Советский Союз не есть государство; он лишь сборище кочевников, задающихся революционно-разрушительными целями. В порядке самозащиты против большевистских "варваров" кто угодно и когда угодно имеет право без предупреждения, без предъявления каких-либо претензий, без всяких ультиматумов просто вторгнуться в пределы Советского Союза и занять его территорию: "Относительно Советского Союза не может существовать понятия о неправомерной интервенции, - всякая война против Советского Союза, кто бы и почему бы её ни вёл, вполне законна". Такими словами столп фашистской юриспруденции формулирует свой окончательный вывод. То было лишь облечением в мнимоюридическую форму требования, которое берлинский главный штаб давно уж предъявил к германской дипломатии: когда война с Советской Россией будет решена, она должна быть начата без потери хотя бы одного часа на ультиматумы и прочие формальности. С Советским Союзом можно справиться лишь внезапным, молниеносным нападением. Таким образом, дипломаты и "юристы" уже наперёд готовили обоснование для требуемой штабом тактики.

 

Агрессия, прикрываемая "бескорыстными" идейными мотивами

По широкой распространённости и употребительности непосредственно вслед за приёмом маскировки агрессии "самозащитой" идёт прикрытие агрессии благородными мотивами якобы вполне "бескорыстной" поддержки той или иной высшей идеи во имя правды, свободы, человечности и т. п.

Маскировка чисто завоевательных, захватнических целей, ради которых и предпринимаются войны, встречается в истории беспрестанно. Однако новейшая дипломатия в этих случаях уже не проявляет той непосредственности, которую, скажем, выказал в своё время лорд-протектор Английской республики Оливер Кромвель. В 1651 г. он обратился к Нидерландам с предложением, чтобы они объединились с Англией в одно государство с высокой целью более успешно бороться против заблуждений католицизма. Верховное управление этой будущей единой протестантской державой Кромвель великодушно вызывался взять на себя. Когда Нидерланды не соблазнились этой возвышенной идеей, Кромвель начал против них морскую войну.