О приятных и праведных

Что же сейчас произошло, думала Мэри. Она отошла, отступила от него с невольным страхом, словно при этом грозила отломиться какая-то часть ее тела — легко и мягко, как во сне. Она знала, что никогда уже к ней не вернется радость, которую она черпала в нем, — радость неясного предвкушения и стремления к цели. Некая, пусть зыбкая, но драгоценная возможность, которой лучше бы так и оставаться нетронутой, отнялась у них навсегда.

— Што с фами?

— Мне жаль, Вилли, ужасно жаль.

Теперь к ней подступили слезы, готовые пролиться безудержным дождем. Пряча их, она подошла к окну и, смаргивая слезинки с ресниц, опять взяла бинокль. Уставилась невидящими глазами в кружок яркого света. И тотчас же крепче сжала в руках бинокль.

— Вилли, там явно что-то стряслось…

Глава тридцать третья

— Пола!

— А, это вы, Джон…

— Можно мне с вами прогуляться?

— Да, конечно.

— А где двойняшки?

— Купаются вместе с Барби. Вон они, видите?

Три головы бултыхались в дали спокойного моря, подернутого золотистой дымкой в лучах послеполуденного солнца. Двое местных, в сопровождении спаниеля, шумно и неуклюже ковыляли по гальке. Монтроз, свернувшись на волноломе в неподвижный пушистый шар, сузив в щелки глаза, следил за спаниелем нехорошим взглядом. В отдалении, у уреза воды, стояли Пирс и Минго.

— Посидим немного?

Они опустились на горячие камни; Пола натянула ниже колен подол своего желтого платья. Дьюкейн инстинктивно зарылся рукой в галечную россыпь, добираясь до влажной прохлады внизу.

— Вы позволите?

Он скинул пиджак.

— Странно, что никогда эти камни не бывают правильной сферической формы. — Пола произнесла это четким, внятным тоном, каким обычно высказывались ее дети. Она оглядела крапчатый сизый камушек и швырнула его в воду.

Сейчас он плывет по Красному морю, думала она, держит курс на север. Исполинский, вытянутый в длину Эрик, противоестественно большеголовый и большелицый, медленно двигался под парами по ровной глади моря… Я должна быть податливой и бескостной, думала Пола. Не иметь ни собственной воли, ни устремлений — просто перенести его, как переносят болезнь.

Встречусь с ним в Лондоне, думала она. Но ведь он, может быть, захочет с нею спать? Как все это будет? Тогда, вероятно, лучше увидеться с ним здесь? Но мысль о том, чтобы подпустить его близко к двойняшкам, казалась невыносимой. Прежде всего нельзя терять голову, думала она, нужно действовать трезво и разумно.

— Пола…

— Простите. Вы что-то сказали?

— Что случилось, Пола? Только не говорите, что ничего. Я же вижу — вы сама не своя.

— Ничего не случилось.

— Бросьте, Пола. Это все замечают. Скажите мне, в чем дело. А вдруг я смогу помочь?

Так, значит, все это замечают…

— Не сможете, Джон. Тут я одна, как перст.

— Пола. Все равно вы мне скажете!

Сказать, спросила себя Пола почти равнодушно? Она подобрала еще один почти, но не совсем сферической формы камушек, оглядела его и бросила вслед за первым.

— Пола, милая, прошу вас…

— Вот если б можно было все изложить холодно, беспристрастно… — сказала она вслух, обращаясь к самой себе.

— Да-да, попробуйте! У вас получится. С чем это связано? Для начала хотя бы намекните, с чем связано.

— Связано с одним человеком по имени Эрик Сирз.

— И кто это?

— Мой бывший любовник.

— А вот что…

— Вы, очевидно, как и все, полагаете, что это я развелась с Ричардом. На самом деле было не так. Это Ричард со мной развелся, потому что у меня был роман с Эриком.

— Вы любили Эрика?

— Выходит, что любила.

— И теперь тоже любите?

— Думаю, нет.

— Вы с ним видитесь?

— Это мне предстоит. Он с этой целью сейчас возвращается из Австралии — чтобы увидеться со мной, предъявить на меня права.

— Вы не обязаны никому предоставлять на себя права, если не хотите.

— Здесь все обстоит сложнее.

— Вас связывают с ним некие обязательства?

— Да.

— Ребенок?

— Нет-нет. Это ужас что такое. Невозможно рассказывать…

— И тем не менее вы расскажете.

— Главное, как все получилось с Ричардом.

— У Ричарда, надо думать, было более чем достаточно романов, когда никакого Эрика еще и в помине не было?

— Да. Это ни для кого не секрет, правда? Да, Ричард мне изменял. Что не оправдывает мою измену. И даже не служит ей объяснением. Со мной случилось временное помрачение рассудка.

— Что представляет собою этот Эрик? Чем занимается?

— Он керамист. Крупный бородатый блондин. Был бородатым, во всяком случае. Он — дьявол.

— Так как же все получилось с Ричардом?

Пола набрала в грудь побольше воздуху. Мускулы на лице у нее сводило, как от сильного встречного ветра.

— У них вышла драка, — сказала она.

Все это время Полу не оставляло осознание безмерного спокойствия, царящего вокруг. Сквозь прозрачную, тихую воду, до бледного, мощенного камнями дна, светило солнце. По прибрежной гальке, удаляясь, хрустели шаги. Вдалеке с глухим стрекотом шел на посадку самолет. На горизонте плескались в море дети, и голоса их растворялись в знойном воздухе, который, едва заметно колыхаясь, тяжелым пологом навис над водой.

— И что? — спросил очень мягко голос Дьюкейна.