О природе таланта

(Чем докажем, кстати, что для Бога нет деления людей на любимчиков и бяк, — для него все равны.)

Мы готовы доказать, что только талантливая работа оправдывает нашу жизнь на земле, — и уже поэтому изначально она запрограммирована в каждого; значит, талант — это механизм природы; а коль так — талант работает независимо от нашего сознания.

Бог — это ответ

Откуда же взялся миф о божественной избранности таланта?

Как ни странно — понять это несложно. Человек не может жить рядом с неизвестным, непонятным, необъяснимым — и не дать этому неизвестному имя. Человек дает имя всему, что он видит, слышит и чувствует — независимо от того, понимает он это или не понимает. Дает имя сразу. Обозначает. Например, самое большое непознанное называют Бог. В том же ряду — Вселенная. И Время: его мы научили измерять на своем муравьином уровне, но познать пока не удалось никому.

То же и с талантом. Когда он есть — это видно сразу. Сразу — едва он начинает работать. Пока он бездействует — он такой, как все, может быть во многих отношениях (нам нравится искать на солнце пятна) даже хуже остальных. Но начал работать — мы снимаем шляпу. И если надо выбирать, кто должен действовать, мы выталкиваем его вперед: ведь у него наверняка получится лучше, чем у нас.

Но почему у него получается лучше?

Со стороны этого не видно. Стали расспрашивать: как ты это делаешь? (Вспомните притчу о первом — летающем — мальчике.) И вдруг выяснилось, что он сам толком ничего не может объяснить. В лучшем случае мямлит какую-нибудь ерунду вроде такой: ну делал и делал; сначала ничего не получалось, а потом словно кто-то стал меня направлять; я сперва даже не понимал, к чему это приведет, но чувствовал, даже знал сразу: иду правильно; а потом вдруг увидал все в завершенном виде, и тогда осталось только исполнить это руками-

Разумеется, такой рассказ ни у кого восторга не вызывал, потому что два важнейших момента: 1) что его «направляло» в начале работы и 2) почему в какой-то момент это новое он увидал внутренним взором в завершенном виде, — раскрыты не были. Поэтому перенять было нечего. Научиться — нечему.

(Кстати, отсюда мораль: если человек не талантлив — научиться талантливой работе он не может.)

Но факт есть. Значит, он должен иметь имя. Окружающие к этому не причастны, потому что они имеют доступ к этому факту через вторые руки — через посредство таланта. То, что они видят: задача — работа — результат, — ясно и просто; непонятен лишь ход его мысли, по какому принципу он выбрал направление и как решил задачу. Неизвестное ощущает только он. Именно ему и достается честь назвать это неизвестное. И ничтоже сумняшеся талант говорит: моею рукой водил Бог. Ничего не объяснил, но ответ есть, и ответ удовлетворительный. Все довольны.

Все — смертно; мифы — тоже

Чтобы миф родился — Неизведанное должно быть рядом со мной постоянно. Пусть оно не имеет ко мне отношения непосредственно, пусть я только свидетель, — я должен быть в нем уверен, как в том, например, что придет весна — и распустятся цветы.

Чтобы миф стал частью моего мировосприятия, чтобы я поверил в него, — нужно, чтобы он пришел ко мне, как достояние многих поколений. Нужно, чтобы из века в век все таланты, которых интересует только результат, с восторгом благодарили бы за свой успех Бога, а те единицы среди них, которых интересовал процесс (забегая вперед признаемся, что это — гении) — клали бы лучшие свои годы на анализ процесса творчества. Столько книг об этом написано!.. Каждому гению удавалось разложить процесс творчества на детали; потом они эти детали складывали в точности, как прежде было, — а процесс не возобновлялся. Гомункулус в пробирке не возникал. Препарированная лягушечка не оживала. Чтобы и первое, и второе, и третье произошло, недоставало последней детали, и этой деталью — одухотворяющей собранную машину — был Бог.

Если изначально веришь в миф, что заводит пружину Бог, то и все действия — помимо сознания — будут подчинены только подысканию доказательств его непосредственного участия.

Поймите нас правильно: мы вовсе не утверждаем, что этот миф принес вред. Напротив! — он помог сохранить множество талантов: вместо того, чтобы копаться в себе, люди делали конкретное новое дело. И еще: в них было меньше страха перед новым делом — ведь они были не одиноки, с ними был Бог, который — как они не раз убеждались — в решающий момент непременно подсказывал выигрывающий ход.

Так может быть самое лучшее — оставить все как есть и не лезть в эти дебри? не разрушать этот миф? не забирать у Бога такую красивую роль?..

В этом есть резон; но что делать, если мы открыли механизм творчества?

Это наш камень. Неподъемный для одного человека; но нас двое, у нас четыре крепких руки — и мы подняли его. И никуда нам не деться — наша судьба тащить его на верх грандиозной пирамиды, которую успели построить наши предшественники. Мы вовсе не утверждаем, что этот камень должен венчать пирамиду. Конечно же нет! Но сегодня его место — над остальными, выше всех, и эта книга — по сути — отчет о том, как мы тащили свой камень вверх.