Читаем О прогрессе и образовании полностью

6Прогрессъ образованія, какъ и прогрессъ цивилизаціи былъ бы благо[мъ],7 ежели бы онъ былъ равномренъ. Отчего происходитъ неравномрность? Отъ климата и почвы, говоритъ Бокль. Но мы видимъ климаты и почвы Америки до <открытія> Колумба [1 неразобр.] безъ образованія. Почему въ Рим и Греціи равномрность была мене теперешней? – не отъ поч[вы] и кл[имата] – они тже, но отъ сущности самаго образованiя. Миологія, религія вообще. Исторія, Поэзія, Астрологія. – Цль образованія была все тоже равенство, но равенство кром рабовъ и скифовъ. Немыслимо было равенство гражданское съ раб[омъ] и скифомъ, немыслимо было и равенство образованiя. Теперь равенство это заявлено. Требованія стали другія. Наука должна популяризироваться? Нтъ, она должна окрпнуть, принять другія основы, чтобы стать сознаніемъ всего человчества, а не одной части его.

Она ищетъ одной цли: не движенія впередъ, какъ думаютъ вс. Это было бы безсмыслица, – зачмъ? – a равномрности распредленія. Не софизмъ, не византійская риторика, не микроскопическія изслдованія, не роскошь ума, а то, что вчно. – Языкъ, математика. Цль ея – равенство. Когда наука идетъ къ ней, она достойна. Когда нтъ, то она служитъ гордости и презрнна.

Гд достигается равенство? – въ великихъ вчныхъ идеяхъ. Не въ ячейкахъ и аберраціи8 свта, а въ 2 × 2 = 4, въ понятіи Бога, въ закон тяготнья, въ красотахъ искуства. Человкъ знающій микроскопич[ескихъ] животныхъ, но не знающій сохи, также невежественъ, какъ челов[къ], зн[ающій] coxy, но не знающій микроскопа. Наука, служащая прогрессу – въ смысл движенія впередъ, не есть наука. Наука, служащая соединенію всхъ въ одно знаніе и врованіе, есть наука. Поэтому наука о ячейкахъ есть праздная забава, наука о магнетизм, электричеств, пар. – Считать наукой эти шахматный игры ума, когда 9/10 рода человческ[аго] не знаютъ закона Ньютона, ошибочно также, какъ считать сооруженіе9 электрически[хъ] ма[шинъ] дломъ въ руско[й] деревн, гд не знаютъ грамоти и живутъ въ курныхъ избахъ. Ежели образ[ованіе] стремится къ равенству знанія, то что есть наибольшее образованіе человчества? Наибольшая степень равенства знаній. Тоже образованіе народа. Тоже образованіе одного человка, какъ это ни кажется страннымъ. (При нашемъ пониманiи образованія странныя недоразумнія такъ обыкновенны и возможны. Я говорю: мужикъ необразованъ, онъ[же] гов[оритъ]: я необраз[ованъ]. И въ самомъ дл, онъ иметъ знанія, к[оторыхъ] я не имю. И это знанія, какъ ни говорите, которое настоящее. Кто боле образованъ – лингвистъ или математикъ? Никто не знаетъ.) A вмст съ тмъ опредленіе образованія однаго человка легко, когда мы дали себ отчетъ, въ чемъ состоитъ явленіе образованія и опредлили его цль. Наиобразованнйш[ій] человкъ тотъ, кто соединяетъ наибольшее количест[во] знаній всхъ людей, достигнувшій наибольшаго равенства знанія. (Но не Гумбольтъ, соединяющій знанія ученыхъ. Нтъ, соединяющій знанія и неученыхъ, и поврій Башкиръ, и признаковъ молочности коровы, и хорошаго урожая гречи). Ученые микроскописты – ученые, но не имютъ ничего общаго съ образованіемъ. При такомъ опредленіи понятна законная выгода образованія и приложеніе ея къ жизни. При такомъ опредленіи образованія (равенства образованія) (мы видимъ въ самы[хъ] ученыхъ это стремленіе спускаться въ низшіе слои для изученія явленій жизни) прогрессъ его, т. е. равномрности распредленія его, есть благо. И въ с[амомъ] д[л], разв человкъ узнаетъ что нибудь изъ себя однаго? Все, что онъ знаетъ – все отъ людей (соедин[еніе] знаній людей). Такъ и вс понимаютъ, но ошибка въ томъ, что полагаютъ, [что] знаній отъ людей ниже насъ стоящихъ (скифовъ, рабовъ) не нужно, а собираютъ только свои и все дальше и дальше уходятъ. А между тмъ разв филологъ, историкъ, даже математикъ не найдутъ безчисленнаго количества новыхъ знаній въ народ? Въ математик я наше[лъ] ихъ бездну. И разв не та же наука, математика: найти пріемы счисленія боле удобные въ арифметики, чмъ найти новый пріемъ интеграловъ. Тоже въ филологіи. Ввести нужно всю массу народа въ наши знанія (и <тогда> нтъ конца углубленiю) и наши знанія станутъ прочно. – Не надо и некуда торопиться. Пускай любители ищутъ живчиковъ и опять теряютъ. Это не дло образованія.

10Какъ въ прогресс вещественномъ, такъ и въ прогр[есс] образованія нельзя принимать за цль, въ одномъ случа – быстроту и чудность передвиженія, въ другомъ – чудность результатовъ микроск[опическихъ] изслдованій, за благо. Благо, т.-е. дйствительный прогрессъ и цивилизаціи и образованія, заключает[ся] въ равномрности распредленія и богатства и знанія, а не въ увеличенiи числа дорогъ и шаткихъ открытій. Какъ же11 найти путь къ достиженію такого равенства? Общеніе. Увеличить случаи учиться другъ у друга.

Перейти на страницу:

Все книги серии Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений в 90 томах. Том 08

Похожие книги

Пнин
Пнин

«Пнин» (1953–1955, опубл. 1957) – четвертый англоязычный роман Владимира Набокова, жизнеописание профессора-эмигранта из России Тимофея Павловича Пнина, преподающего в американском университете русский язык, но комическим образом не ладящего с английским, что вкупе с его забавной наружностью, рассеянностью и неловкостью в обращении с вещами превращает его в курьезную местную достопримечательность. Заглавный герой книги – незадачливый, чудаковатый, трогательно нелепый – своеобразный Дон-Кихот университетского городка Вэйндель – постепенно раскрывается перед читателем как сложная, многогранная личность, в чьей судьбе соединились мгновения высшего счастья и моменты подлинного трагизма, чья жизнь, подобно любой человеческой жизни, образует причудливую смесь несказанного очарования и неизбывной грусти…

Владимиp Набоков , Владимир Владимирович Набоков , Владимир Набоков

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХX века / Русская классическая проза / Современная проза
Великий раскол
Великий раскол

Звезды горели ярко, и длинный хвост кометы стоял на синеве неба прямо, словно огненная метла, поднятая невидимою рукою. По Москве пошли зловещие слухи. Говорили, что во время собора, в трескучий морозный день, слышен был гром с небеси и земля зашаталась. И оттого стал такой мороз, какого не бывало: с колокольни Ивана Великого метлами сметали замерзших воробьев, голубей и галок; из лесу в Москву забегали волки и забирались в сени, в дома, в церковные сторожки. Все это не к добру, все это за грехи…«Великий раскол» – это роман о трагических событиях XVII столетия. Написанию книги предшествовало кропотливое изучение источников, сопоставление и проверка фактов. Даниил Мордовцев создал яркое полотно, где нет второстепенных героев. Тишайший и благочестивейший царь Алексей Михайлович, народный предводитель Стенька Разин, патриарх Никон, протопоп Аввакум, боярыня Морозова, каждый из них – часть великой русской истории.

Георгий Тихонович Северцев-Полилов , Даниил Лукич Мордовцев , Михаил Авраамович Филиппов

Историческая проза / Русская классическая проза