О процессе цивилизации. Том II. Изменения в обществе. Проект теории цивилизации

Индивидуальный процесс «цивилизации» — точно так же, как и социальный — и поныне проходит по большей части вслепую. За сознательными планами взрослых по воспитанию подрастающего поколения скрываются определенные отношения, непредвиденным образом воздействующие на душевную организацию детей и формирующие неведомые взрослым функции. В этом смысле не были запланированными указанные выше чрезвычайно неблагоприятные и анормальные продукты моделирования (мы отвлекаемся здесь от тех психических отклонений от нормы, которые связаны не с моделированием, а с неизменными врожденными особенностями). Столь же мало планировалось и создание соответствующего социальным нормам habitus’a, воспринимаемого к тому же как субъективно удовлетворительный. Та же самая социальная аппаратура производит широкий круг и благоприятных, и неблагоприятных форм. Автоматически воспроизводимые страхи, закрепляемые за определенными влечениями в ходе конфликтов индивидуального процесса цивилизации, в известных обстоятельствах ведут не к полному погашению отдельных влечений, но лишь к подавлению и регулированию их в рамках того, что считается нормой. Канализация и трансформация энергии некоторых влечений могут выражаться и в социально бесполезных навязчивых действиях, и в кажущихся странными склонностях и привычках, но они же способны выступать как виды деятельности, приносящие индивиду удовлетворение и в высшей степени плодотворные с социальной точки зрения. В обоих случаях на этой стадии формирования — в детстве и в юности — в психическом аппарате с его индивидуальными особенностями связей, устанавливающихся между «Сверх-Я» и центрами влечений, вырабатывается определенная сеть отношений. Эти отношения закрепляются как аппарат привычек, способов действия и взаимоотношения с другими людьми. Образно говоря, в благоприятных случаях раны от конфликтов процесса цивилизации постепенно затягиваются в душе индивида; в неблагоприятных случаях они никогда не зарубцовываются или с легкостью открываются при новых конфликтах. В последнем случае закрепившиеся в психическом аппарате межчеловеческие конфликты раннего возраста всякий раз вмешиваются в позднейшие отношения индивида с другими людьми: это происходит в форме противоречий между отдельными видами самопринуждения, происходящими из различных отношений и многообразных зависимостей ребенка, либо в форме постоянно возвращающихся столкновений между аппаратом самопринуждения и центрами влечений. В особо благоприятных случаях эти противоречия между различными частями аппарата «Сверх-Я» постепенно сглаживаются, а конфликты между «Сверх-Я» и центрами влечений сходят на нет: они не только исчезают из бодрствующего сознания, но и преодолеваются, перерабатываются таким образом, что без какого-либо ущерба для субъективного чувства удовлетворения более не вмешиваются в межчеловеческие отношения. В прошлом сознательный и бессознательный самоконтроль оставался неполным и оставлял лазейки для нецелесообразных с социальной точки зрения влечений. Ныне этот самоконтроль уже в юные годы напоминает сплошной ледяной панцирь, и вопрос заключается в том, насколько он стабилен и насколько хорошо отвечает строению общества. Но так как именно в наши дни само строение общества является в высшей степени изменчивым, то от индивида требуется эластичность поведения, за которую приходится платить утратой стабильности.

Теоретически сказать, где проходит граница между удавшимся и не удавшимся индивидуальным процессом цивилизации, не так уж трудно. В первом случае итогом всех мучений и конфликтов является хорошо приспособленный к выполнению социальных функций взрослого аппарат привычек и — что не всегда его сопровождает — положительный баланс удовлетворенности. Во втором случае требуемая обществом саморегуляция либо приобретается за счет личной неудовлетворенности, возникающей в силу непрестанной борьбы с расходящимися в разные стороны влечениями, либо не приобретается вообще, поскольку справиться с влечениями не удается, а баланс удовлетворенности оказывается невозможным, ибо социальные предписания и запреты представлены не другими людьми, но самим страдальцем, в душе которого одна инстанция запрещает и карает за то, чего желает другая.

В действительности же лишь в сравнительно малом числе случаев результаты индивидуального процесса цивилизации можно однозначно оценить как благоприятные или неблагоприятные. Большинство «цивилизованных» людей оказываются где-то посередине между этими двумя крайностями. У них в разной пропорции смешиваются социально приемлемые и неприемлемые черты, несущие в качестве тенденции удовлетворенность или неудовлетворенность.