Читаем О прозе и поэзии XIX-XX вв.: Л. Толстой, И.Бунин. Г. Иванов и др. полностью

Значительно меньше в поэтическом наследии Тютчева стихотворений на общественно-политическую тему, да и многие из них далеки от совершенства. И вместе с тем есть среди них и такие, которые нашли живой отклик у современников и продолжают интересовать сегодняшнего читателя. К ним следует отнести такие стихи, как «Русской женщине», а также «Эти бедные селенья…», «Вот от моря и до моря…», «О, вещая душа моя…». Нельзя не упомянуть в этом ряду лучших из лучших и «Слезы людские, о слезы людские…», и «Пошли Господь, свою отраду…». Последнее стихотворение, кстати сказать имел в виду Тургенев, когда писал, что произведения Тютчева «пройдут из конца в конец Россию». Хорошо известно, какой широкой популярностью стало пользоваться четверостишие Тютчева «Умом Россию не понять…» в грозные дни Великой Отечественной войны

И понятно, что только взятые все вместе стихи позволяют приблизиться к пониманию необыкновенно сложной и своеобразной личности гения русской поэзии — Федора Ивановича Тютчева.


Глава Восьмая

БУНИН – ПОЭТ

Две проблемы особенно сильно волновали Бунина, можно сказать, на всех этапах его творчества. Одна из них была связана с тем, что известность пришла к нему с явным запозданием и никогда не была такой шумной, как, к примеру, у М. Горького, Л. Андреева или Ф. Сологуба, хотя Бунин начал печататься раньше их. Ко второй следует отнести недооценку его как поэта, то устойчиво бытовавшее мнение, что состоялся он, прежде всего, как прозаик и что в поэзии, хотя и вполне достойно, но лишь продолжил традиции предшественников.

Спор с критиками, разделявшими подобные мнения, идет у Бунина постоянно, и прямо и косвенно. Читателя заметок Бунина «Как я пишу», где речь идет преимущественно о прозе, не оставляет ощущение, что они посвящены поэзии. Чаще всего именно поэты говорят так о первоначальном импульсе замысла стихотворения, зачастую еще не ясного самому автору. «Эта тяга писать появляется у меня всегда из чувства какого-то волнения, грустного или радостного чувства, чаще всего оно связано с какой-нибудь развернувшейся передо мной картиной…». И далее пояснял, что свои стихи он никогда «не отграничивал от своей прозы», потому что «и здесь и там одна и та же ритмика» и что «дело только в той или иной силе напряжения её» [303].

Прежде всего, поэтому, надо думать, во многих его сборниках рассказы и стихи помещались вместе, являли собой как бы две главы одной книги. Главы эти вполне равноправны и самостоятельны и очень органично дополняют одна другую, и не только дополняют, но и проясняют, углубляют наши представления о своеобразии таланта Бунина, помогают понять его, так сказать, традиционную нетрадиционность.

Среди первых отзывов о Бунине — поэте необходимо выделить Рецензии А. Блока и В. Брюсова, ибо в значительной мере именно они во многом определили отношение к нему критики и читателей. Следует заметить также, что никогда не забывал эти отзывы и Бунин. И вызвано это было отнюдь не тем, что он был назван в ряду лучших современных поэтов. Бунин был явно неудовлетворен выводами критиков, тем, как именно рассматривалась и оценивалась его поэзия, её своеобразие и творческие взаимоотношения его с поэтами предшественниками и современниками.

Блок пишет о Бунине в одном из разделов статьи «О лирике» (1907). Оценка его поэзии, в сравнении с таковой Брюсова, более развернутая и доказательная, а тональность – более уважительная.

«Цельность и простота стихов и мировоззрения Бунина, — пишет Блок, — настолько ценны и единственны в своем роде, что мы должны с его первой книги и первого стихотворения „Листопад" признать его право на одно из главных мест среди современной русской поэзии <…> Звезда его поэзии восходила медленным и верным путем. Такой путь очень идет к поэзии Бунина, которой полюбилась прежде всего природа. Так знать и любить природу, как умеет Бунин, — мало кто умеет. Благодаря этой любви поэт смотрит зорко и далеко и красочные и слуховые его впечатления богаты. Мир его — по преимуществу – мир зрительных и слуховых впечатлений и связанных с ними переживаний…»

В некоторых стихотворениях Бунина «можно уловить душу поэзии Полонского — отнюдь не влияние даже, а только какой-то однородный строй души <…> Кроме родства с Полонским, в поэзии Бунина можно уловить влияние Тютчева.

К недостаткам Бунина <…> надо отнести постоянную наклонность к морализированью и общее однообразие. Прочесть его книгу всю зараз — утомительно. Это объясняется отчасти бедностью мировоззрения и отсутствием тех мятежных исканий, которые вселяют тревожное разнообразие в книги „символистов"» [304].

Что можно сказать в этой связи? Было ли у Бунина внимание к традициям предшественников? Безусловно. А в первые годы творчества были и почти прямые заимствования, и в темах и в тональности (тут можно назвать и Пушкина, и Лермонтова, и Фета, и Тютчева, и Полонского). Прав Блок и когда говорит об отношении Бунина к природе, о том важном месте, которое она занимает в его поэзии.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих казаков
100 великих казаков

Книга военного историка и писателя А. В. Шишова повествует о жизни и деяниях ста великих казаков, наиболее выдающихся представителей казачества за всю историю нашего Отечества — от легендарного Ильи Муромца до писателя Михаила Шолохова. Казачество — уникальное военно-служилое сословие, внёсшее огромный вклад в становление Московской Руси и Российской империи. Это сообщество вольных людей, создававшееся столетиями, выдвинуло из своей среды прославленных землепроходцев и военачальников, бунтарей и иерархов православной церкви, исследователей и писателей. Впечатляет даже перечень казачьих войск и формирований: донское и запорожское, яицкое (уральское) и терское, украинское реестровое и кавказское линейное, волжское и астраханское, черноморское и бугское, оренбургское и кубанское, сибирское и якутское, забайкальское и амурское, семиреченское и уссурийское…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии
100 знаменитых тиранов
100 знаменитых тиранов

Слово «тиран» возникло на заре истории и, как считают ученые, имеет лидийское или фригийское происхождение. В переводе оно означает «повелитель». По прошествии веков это понятие приобрело очень широкое звучание и в наши дни чаще всего используется в переносном значении и подразумевает правление, основанное на деспотизме, а тиранами именуют правителей, власть которых основана на произволе и насилии, а также жестоких, властных людей, мучителей.Среди героев этой книги много государственных и политических деятелей. О них рассказывается в разделах «Тираны-реформаторы» и «Тираны «просвещенные» и «великодушные»». Учитывая, что многие служители религии оказывали огромное влияние на мировую политику и политику отдельных государств, им посвящен самостоятельный раздел «Узурпаторы Божественного замысла». И, наконец, раздел «Провинциальные тираны» повествует об исторических личностях, масштабы деятельности которых были ограничены небольшими территориями, но которые погубили множество людей в силу неограниченности своей тиранической власти.

Валентина Валентиновна Мирошникова , Илья Яковлевич Вагман , Наталья Владимировна Вукина

Биографии и Мемуары / Документальное
Мсье Гурджиев
Мсье Гурджиев

Настоящее иссследование посвящено загадочной личности Г.И.Гурджиева, признанного «учителем жизни» XX века. Его мощную фигуру трудно не заметить на фоне европейской и американской духовной жизни. Влияние его поистине парадоксальных и неожиданных идей сохраняется до наших дней, а споры о том, к какому духовному направлению он принадлежал, не только теоретические: многие духовные школы хотели бы причислить его к своим учителям.Луи Повель, посещавший занятия в одной из «групп» Гурджиева, в своем увлекательном, богато документированном разнообразными источниками исследовании делает попытку раскрыть тайну нашего знаменитого соотечественника, его влияния на духовную жизнь, политику и идеологию.

Луи Повель

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Самосовершенствование / Эзотерика / Документальное