О, Путник!

Если ты не придёшь,

Разве один я останусь?
Как шепчет тростник!
Вся гора наполнилась шелестом
В эту ночь, когда выпал иней.

Её кожа была идеально гладкой и нежной, как у ребёнка. Её тёплые губы целовали меня, как в последний раз. Её волосы ласково щекотали моё лицо, грудь и живот. Её тонкие и чуткие пальцы почти невесомо скользили по моей спине, ягодицам и бёдрам, вызывая огонь желания.

Её лёгкий полу-смех и тягучий полу-шёпот завораживали и расслабляли меня, как августовский полуденный бриз. Её влажное, горячее, пульсирующее естество, сладко сжимающееся на пике оргазма, сулило вечное его продолжение. Её терпкий пот обволакивал меня и охлаждал мою пылающую кожу, и проникал в поры моего тела, растворяющегося в густой и душной тьме безумной ночи.

Мы сливались друг с другом страстно и самозабвенно, так, словно через мгновения нам предстояла вечная разлука. Крепкими объятиями, жаркими поцелуями и яростными движениями тел мы истово отсрочивали её наступление, надеясь на то, что она, наконец, устанет от томительного ожидания всё отодвигающегося и отодвигающегося конца и поймёт, что кипение наших чувств и желаний бесконечно!

— Сир, извините за беспокойство, прибыл БАРОН! — сначала тихий, а потом громкий и настойчивый стук в дверь вырвал меня из сладких объятий послеобеденной дрёмы.

— Сейчас буду, готовьте лодку, напитки и закуску.

Я тряхнул головой, сбрасывая с себя остатки тревожного наваждения странного сна. На душе было муторно, тягостно и беспокойно. Я попытался понять причины этих ощущений, некоторое время посидел неподвижно, подумал, помаялся в поисках ответа и вдруг всё понял. Женщина, которую я только что любил, обожал и боготворил, была без лица! Так, проплыл какой-то смутно-знакомый образ, заставил заволноваться душу и учащённо забиться сердце, породил внутри беспокойную пустоту и скрылся за обрывом сладостного и незавершённого сновидения. Как часто сладостность бывает незавершённой, ещё чаще незавершённость таит в себе сладостность.

Через полчаса я оказался на берегу. БАРОН был один. Привычные доспехи на нём отсутствовали. Небольшое конное войско, прибывшее с ним, располагалось на пологом холме в пол сотне шагов от зловещего стекловидного пятна, порождённого недавним взрывом. Мой соратник задумчиво разглядывал застывшую мутную массу, которая тяжело и скорбно покоилась под его высокими кожаными сапогами.

— Приветствую Вас, сударь! Давненько не виделись! — я сделал длинный и мощный прыжок с лодки на берег, дабы не замочить ног, подошёл к БАРОНУ и крепко обнял его.

— Здравствуйте, Ваше Величество! Поздравляю с великой победой! — улыбнулся мужчина, слегка задохнувшись от моих искренних дружеских объятий.

— Ну, как вы тут без меня? Слышал, сдали ряд крепостей? Нехорошо, нехорошо, однако!

— Сир, ну какие это крепости? Так, одно название. Не забывайте, что противник превосходил нас в разы. Чудес на свете не бывает. Потери на войне, особенно при неравном раскладе сил, неизбежны. Три главных замка Южных Провинций относительно целы и невредимы, достойно выдержали осаду. Вся территория Южных Провинций с помощью северян очищена от врага, проход через Чёрное Ущелье свободен.

— Ладно, вернёмся к этой теме немного попозже. Сейчас меня интересуют несколько иные вопросы. Прошу к нашему шалашу, так сказать. Небось, проголодались с дороги? — я сделал приглашающий жест рукой в сторону уже накрытого стола.

— Сир, с удовольствием приму ваше приглашение! — улыбнулся БАРОН. — Как поживает ГРАФИНЯ, с ней всё в порядке?

— Она чувствует себя прекрасно, отдыхает на галере. Я не стал её будить. Захотелось, знаете ли, поговорить с вами наедине, по-мужски, откровенно и честно.

— Сир, я весь Ваш, — нахмурился и насторожился мой собеседник.

— Ну и превосходно, прошу к столу. В ногах правды нет, тем более, если у обладателя этих самых ног пусто в желудке.

— Спасибо, Сир. А как там поживает ПОЭТ? — БАРОН внимательно посмотрел на меня.

— Чувствует себя неплохо, — тонко и иронично усмехнулся я. — Недавно, правда, очень сильно перенервничал. А сейчас, как новенький! Стихи стаями спускаются с небес, Летопись успешно пишется, Цитатник пополняется. Все враги разбиты, ну, почти все. Везде покой, тишина и благодать. Птички поют, волны плещутся, небо завораживает необыкновенной синевой. Солнце щедро делится теплом с землёй и морем. Можно сказать, что жизнь на очередном её этапе вполне удалась. Кстати, недавно ко мне пришла одна очень интересная мысль, знаете ли!

— И какова же она, Государь?

— Эх, жалко, что с нами нет ПОЭТА, — поморщился я, неторопливо разливая по рюмкам ром. — Но, ничего. Я думаю, что всё будет вовремя и точно занесено в анналы. Пришли иные времена. Совсем иные…

— О чём это Вы, Сир? — снова насторожился БАРОН.

— Обо всём, и ни о чём, дружище. За Мир во всём Мире!

— За Мир!

Мы выпили, закусили, стали жадно поглощать горячее мясо и картошку.

— Сир, Вы так и не высказали какую-то интересную мысль, — осторожно произнёс БАРОН.