О, Путник!

— В 993 году, испытав уже горечь неудачного и недолгого замужества, Сён-Сенагон поступила на службу в штат государыни Тэйси.

— Зачем мне слушать этот бред!?

— Окажи мне честь продолжить?

— Продолжай…

— Так вот… Однажды, близкий друг упомянутой дамы, То-но бэн Юкинари, посетив её, уехал раньше обычного.

— Насколько раньше?

— Заткнись! Уехал сей господин в сумерках.

— Ну, это же совершенно другое дело!

— Не перебарщивай!

— Молчу, молчу…

— Утром Сён-Сенагон получила письмо: «Наступило утро, но в сердце моём теснятся воспоминания о нашей встрече. Я надеялся всю ночь провести с вами в беседах о былом, но крик петуха помешал мне…». Письмо было пространно и красноречиво. Сён-Сенагон ответила: «Уж не тот ли обманный крик петуха, что глубокой ночью спас Мэнчан-цзюня!?

— В беседах о былом… — задумчиво произнесла МАРКИЗА. — Он что, был импотентом? Зачем женщине и мужчине всю ночь проводить в беседах, им что, больше делать нечего?

— Он им не был, — усмехнулся я. — Ты меня из себя не выведешь, пыжься, не пыжься, старайся не старайся.

— Ну, и что сказал этот импотент?

— Ответ Юкинари гласил: «Предание повествует, что обманный крик петуха, будто бы возвестивший зарю, открыл заставу Ханьгу и помог Мэнчан-цзюню бежать в последнюю минуту вместе с отрядом в три тысячи воинов, но что нам до этой заставы!? Перед нами — Застава Встреч!».

— Ничего не поняла…

— Солнце моё! На то вы все и дуры, чтобы ничего не понимать! Я с ужасом иногда думаю о том, что когда-нибудь кто-нибудь из вас вдруг меня поймёт! — нервно буркнул я.

— ПУТНИК, ты меня любишь?

— Обожаю, моя радость!

— А что означают слова «кто-нибудь из вас»?! — с гневом и надрывом произнесла девушка. — В любви дорога бывает лишь одна!

Я печально вздохнул и отправил МАРКИЗУ на славную Вторую Планету в звёздной системе Глизе 581, закрыл Портал, заблокировал его и все Каналы Связи и задумался. Надо что-то делать, что-то решать. Так дальше нельзя. Грустно, муторно и тяжело… Это состояние мне не по душе. Даже Звизгуна не хочется!

— Сир!? Как Вы?! — осторожно спросил ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.

— Пребываю в полной растерянности. Смятение чувств, знаете ли… — грустно и тяжело вздохнул я.

— Понятно… И что? Как там они?

— Кто? Чувства?!

— Сир!!!

— Ах, да… Вообще-то, я больше идеалист, чем материалист, знаете ли, — снова вздохнул я.

— Сир!?

— Что вы заладили! Сир да Сир! Сир, — он и в Африке Сир! Не могу я разобраться со своими бабами, вот в чём главная проблема! Арктуриане подождут! Куда они денутся!?

— Может быть, всё-таки сублимируем их!? Распылим в пепел и прах!? Ибо… — продолжил настаивать ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.

— О сублимации будем говорить чуть позже! Однако…

— Ваше Величество, а не стоит ли Вам передохнуть, развеяться, расслабиться, полежать у океана на тёплом песочке, полюбоваться его волнами и упругими попками юных ныряльщиц? — голос ПРЕДСЕДАТЕЛЯ был вкрадчив и бархатист.

— Герцог, вся Вселенная у моих ног, но нигде нет мне покоя! Не ощущаю гармонии, спокойствия, счастья, радости, приносящих вожделённое удовлетворение и удовольствие! Не вижу смысла ни в чём! Мне плохо! Ох, как мне плохо! Полное смятение чувств!

— Сир, а может быть, убить эту шлюшку и ещё кого-нибудь!? Решить раз и навсегда проблему выбора. Представляете, какая благодать воцарится в Вашей умиротворённой душе!?

— Заманчивое предложение, — сказал я, почему-то будучи абсолютно спокойным. — Я его обдумаю, но попозже…

— Сир, так что с Арктурианами?

— Да что вы заладили — Сир да Сир! Какой из меня Сир? Так, чудище какое-то, одиноко бредущее в тине по дну болота! Тварь, скулящая и ввергнутая в бездну отчаяния! Вы кого-нибудь любите?

— МАРКИЗУ, Сир…

— Что!? Это не смешно…

— Я знаю…

Мы помолчали. На горизонте появился очередной шар. Был он значительно крупнее первых двух.

— Сир, а давайте его испепелим!

— Заткнитесь, Герцог!

Я отправил своего визави на славную Вторую Планету, которая вращается вокруг не менее славной Звезды по имени Глизе 581, а потом решительно и отчаянно телепортировался в Арктурианский звездолёт, где меня неожиданно встретила полная тьма и пустота.

— Привет, ПУТНИК! — раздался трубный ГЛАС, словно из бездны.

— Привет, привет! Друг друга не видеть бы тысячу лет! — злобно и беззаботно ответил я.

— К чему это ты?

— А ни к чему! Просто так! Все ждут от меня каких-то сверх откровений, великих игр разума, уникальных предчувствий, вселенских свершений, а я, вот, перед вами, — сирый, босый, нищий и убогий! А главное, смертельно уставший! Нате, принимайте таким, каков есть! Как-то, когда-то один гениальный земной художник написал картину, которая называется — «Возвращение блудного сына».

— Рембрандт… — эхо вспучило Космос.

— Да, он самый! Такой же неудачник, как и я…

— Эх, ПУТНИК, ПУТНИК… Конечно, Рембрандт жил тяжело и по-разному. Но какой же он неудачник!? Мне бы его неудачи, — печально прогудел ГЛАС.

Мы помолчали, загрустили, погрузились в раздумья, как в бездну.

— Я так понимаю, что вы, как бы, вошли в тему? — раздражённо спросил я, скорбно созерцая тьму, царящую вокруг.

— Что?! Не понял?

— Ну, вы присоединяетесь к моей великой Империи?

— Они, в принципе, да…