О, Путник!

Ты хандришь, ПУТНИК? Тебе грустно и печально? Да, именно так. Но, ничего! В конце концов, грусть и печаль — это хорошие и светлые чувства. Так испытаем их, так окунёмся в них с головой, да так, чтобы воздуха не хватало, да чтобы глаза вылезали из орбит и, казалось бы, что вот-вот мы уйдём в небытие. Но пусть будет немного надежды, и сил, и духа, и воздуха в обессиленных лёгких. Пусть будет!

Я сидел на полу библиотеки БАРОНА и созерцал книги, которые, словно неведомые и ужасные монстры, окружали меня со всех сторон и давили, давили, давили… Какой-то первобытный и непонятный ужас охватил всю мою сущность и пронзил её. Боже, неужели я схожу с ума!? Что происходит с тобой, Бессмертный?!

— Сир! — тонкая и лёгкая рука опустилась мне на плечи. — ПУТНИК, я скучаю по тебе.

Аромат весенних нежных духов заполонил пространство. МАРКИЗА… Свет моих очей, звезда моего счастья. Девочка моя, солнышко моё! Коленки твои, бёдра твои, прекрасная грудь и стройная шея, и маленькие розовые ушки рождают во мне такие немыслимые чувства, с которыми я справиться не в силах. МАРКИЗА. Вечная моя боль и печаль. МАРКИЗА…

— Ты знаешь, в последнее время я потерялся. Устал…

— В смысле?

— Глупый вопрос. Я ни в чём не вижу смысла!

— Ты мне об этом уже говорил. Хватит же, наконец, хандрить. Смысл есть во всём и всегда, ПУТНИК. Разве я не являюсь частью того самого смысла, который, якобы, потерян?

— Да, ты права! — облегчённо рассмеялся я. — Пока на этом свете существуют хотя бы частицы смысла, не всё ещё потерянно.

— Солнышко моё, тебе надо отдохнуть! — тонкая рука коснулась меня, как ветер.

— Да, согласен… Принеси мне бокал коньяка, если таковой имеется в этом замке. А потом в постель и спать, спать, спать. Ничего и никого не желаю. Устал… МАРКИЗА негодующе фыркнула и скрылась за дверью, в которую через несколько секунд постучали.

— Да, войдите!

— Сир, как Вы? — на пороге возник улыбающийся ПОЭТ.

— Да, ничего… Немного побродил по Вселенной, подумал, поразмышлял. Где все? Где ГРАФИНЯ? — осторожно спросил я.

— Сир, ГРАФИНЯ гуляет во дворе замка. Всё нормально. Она ни в чём Вас не заподозрила. Вы успели телепортироваться так мгновенно и мощно, что МАРКИЗУ аж отбросило в сторону. На неё упала полка с книгами, и мы некоторое время были заняты тем, что освобождали её из неожиданного плена, а потом приводили в чувство. ГРАФИНЕ я сказал, что Вы отсутствуете в библиотеке потому, что Вам срочно понадобилось осмотреть театр будущих военных действий в Звёздной Системе Арктур.

— Спасибо, мой друг. Что бы я без вас делал!

— Не за что, Сир. Пустяки…

Я хотел ещё что-то сказать, но именно в этот момент мою голову вдруг заполнила какая-то нереальная, страшная, отупляющая и звенящая пустота. Потом она обрела довольно ощутимую плотность, и я услышал мощный мысленный Призыв:

— Я жду тебя, ПУТНИК!!!

— Сир, что с Вами? Как вы себя чувствуете!? — ПОЭТ встревожился и внимательно посмотрел на меня.

— Я готов! — мой голос слегка дрожал.

— Сир!?

— Великий Белый Оракул Второго Острова ждёт меня, — я стал совершенно спокоен, сначала задумчиво посмотрел в небо, потом весело взглянул на ПОЭТА, легко похлопал его по плечу. — Вот и пришла пора. Настал мой черёд! Что же, вперёд!!!

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Как? Неужели она?

Не в нашем, не в суетном мире
Весна началась!?
Словно лотос раскрылась калитка,
Небо рассветом дохнуло!

Пещера была совсем не такой, какой я её себе представлял. Она располагалась у подножии довольно пологого и невзрачного холма, возвышающегося в сорока-пятидесяти метрах от моря. Пещера, как пещера, ничего особенного… Небольшой, почти круглый вход, густо обвитый со всех сторон какими-то плетущимися желтовато-коричневатыми растениями. Внутри — непроглядный прохладный мрак. Вокруг неё — гладкий, крупный белый песок. Тишина, покой… Ни крика чаек, ни шумной и беззаботной разноголосицы птиц в густых и сочно-зелёных зарослях.

Безоблачное синее небо. Абсолютно спокойное ультрамариновое море. Ни малейшего дуновения ветра. У меня вдруг возникло странное ощущение, что всё вокруг меня нереально, имеет искусственное происхождение. Стою я, словно артист, среди декораций к какому-то спектаклю, а роли своей не знаю и совершенно не представляю, как поступить в такой ситуации и что делать дальше. А, между тем, зрительный зал полон, и повисла в нём настороженная и звенящая тишина. Ни одного движения, ни хлопка, ни скрипа, ни вздоха, ни шороха. Дурацкое положение!

Мне стало как-то неуютно и тревожно. Кровь застучала в висках, пальцы рук задрожали. Странная пустота заполнила голову. Лёгкий, прохладный, солёный морской бриз, вдруг возникший из ниоткуда, покровительственно освежил моё внезапно запылавшее лицо. Я вздрогнул, пришёл в себя, зачем-то положил левую руку на эфес меча, привычно висевшего на поясе, и, не торопясь, пошёл к пещере.