О. Р. З. или Сказ о том, как Михалыч пить бросал

— Ну-ка, попробуй! — скомандовал Шеремет и подтащил небольшое брёвнышко к пеньку. — Не робей, заводи!

Серёга поставил пилу на пень, прижал коленом, нажал кнопку «старт», нажал несколько раз на кнопку подсоса топлива, откинул флажок воздушного фильтра в нижнее положение и резко, несколько раз, дёрнул за шнур кикстартера. Пила схватила на четвёртом разе и тут же заглохла. Серёга чуть приподнял флажок фильтра и дёрнул за шнур. Пила завелась и стала тарахтеть на повышенных оборотах. Серёга тронул клавишу газа и обороты утихли. Через минуту он поднял флажок воздухозаборника в верхнее положение.

— Эк у тебя ловко получается! — воскликнул дед Шеремет. — Ну, давай, пили!

Попилить Серёге вдоволь не удалось. Всего два брёвнышка — и на дворе стало быстро темнеть. Дед Шеремет велел отнести пилу в сарай и идти умываться.

Ужина у деда не было. Так, перекус небольшой с чаем. Серёга съел два куска хлеба с вареньем, и запил чаем из лесных трав. Телевизора у Шеремета не было, в доме вообще не обнаружилось ни одной электрической вещи.

— Мне мирская суета не нужна. У меня есть всё самое необходимое, еда, одёжка, инструменты. Я даже пенсию не снимаю с книжки.

— А как же покупаете хлеб, сахар?

— Хм! — улыбнулся дед. — Люди ко мне ходят со своей бедой, я им помогаю. А они мне в ответ кто что несёт. Кто курицу, кто сала шмат, кто ведро новое принесёт. А есть что и деньги оставляют. Да и в магазин я дорогу ещё не забыл, токмо я там окромя хлеба, сахара, крупы да макарон ничего не покупаю.

— Помногу? — поинтересовался Серёга.

— Что помногу? — переспросил дед.

— Денег помногу приносят?

— А-а, вон ты о чём. — Улыбнулся Шеремет. — Когда как. Когда пару сотен, а когда и пару тыщ. Вот так и живу.

— А вечерами что делаете? Скучно ведь так сидеть, при свечах, — спросил Серега, глядя на колышущееся пламя толстой свечи.

— Да какие дела, когда солнце зашло? Все дела нужно засветло делать, а то и напортачить можно. Посижу иной раз, книжки умные почитаю, а потом и спать иду. Вот сейчас с тобой беседуем.

— А про то, как лечить меня будете, расскажете?

— А чего тебе рассказать? Я ж сказал, что уже лечу. Да и не я тебя лечу, сам ты себя исцеляешь.

— Как?

— А вот когда пить не захочешь, совсем, тогда и поймёшь как. А я тебе объяснить не смогу. — Шеремет встал и подошёл к печке. — Ещё чаю хочешь?

— Да, можно ещё кружечку. А потом и спать.

Наутро Серёга отправился доделывать начатое. Он таскал брёвна и распиливал на чурбаки, складывал их в сторонке. Когда набралась приличная куча, пришло время колуна и деревянного молота. Серёга ставил чурбак на большой пень, замахивался колуном и со всей силы опускал. Если не получалось расколоть чурбак с первого раза и колун застревал, на помощь приходил молот на длинной рукояти. Серёга пару раз стукал по обуху колуна и чурбак раскалывался.

До обеда Серёга наловчился, и дело у него шло всё быстрее и быстрее. Дед Шеремет нет-нет подходил, смотрел со стороны и кивал, улыбаясь. Помогать Серёге он не спешил, парень сам управлялся.

Обедать сели в четыре по полудни. Пока ели, Серёга нет-нет, да и посматривал на полку с бутылками. Особенно его взгляд манила пузатая бутылка из тёмного, почти чёрного стекла, с узким горлом. Старая этикетка пожелтела и по краям обтрепалась, пробка была залита чем-то вроде воска серо-жёлтого цвета.

Немного отдохнув, Серёга снова вышел во двор, где его дожидались десятка полтора чурбаков и нарубленные поленья, которые нужно ещё было сложить в поленицу под навесом. Следом за Серёгой на крыльцо вышел кот Тимофей. Он сел на самый край ступеньки стал нюхать воздух, а когда из сеней вышел Шеремет, громко и протяжно стал мяукать.

— Гости значит? — спросил его дед, и присев рядом погладил. — Ну, пойдём открывать ворота.

Шеремет спустился во двор и прошёл к калитке. Ему оставалось дойти всего метр, как в неё кто-то громко забарабанил и с той стороны забора донёсся женский голос.

— Дедушка Шеремет, открой! Это я, Марина!

Шеремет отодвинул задвижку и открыл калитку. Он посторонился, пропуская во двор девушку лет двадцати пяти.

— Пойдём в дом, Маринка. — сказал Шеремет и пошёл впереди. Девушка засеменила за ним, посматривая на Серёгу, который во все глаза на неё смотрел, буквально пожирая взглядом. Дед заметил это и, повернувшись, на ходу, улыбаясь, бросил:

— Серёжка! Смотри глаза не сломай!

— Да, я чего… Я это… — чего «это» так и осталось непонятным, потому как дед Шеремет с гостьей поднялись на крыльцо и скрылись в доме.

Серёга постоял минуту, а потом принялся за работу. Руки механически брали чурбак, ставили его на пень, затем поднимали колун…

«Интересно, она ему родственница или из деревни прибежала по какому делу? Хм, Маринка. Марина. Имя ей прям подходит. Сладкое такое имя, Маринка-малинка. Симпатичная, нет, не симпатичная — красивая! Вот где девчонки красивые — за городом. Всё при всём, рост, фигура, на лицо — богиня. Е-е-х! Интересно, она не замужем? Если подкатить к ней, не отошьёт…»?

— Серёжа! — голос Шеремета оторвал Серёгу от сладких дум и он чуть не промахнулся, опуская колун на чурбак.