Читаем О Разуме, его свойствах и переосмыслении структуры общества полностью

В демократических государствах цензура запрещена. Соответствующий запрет содержится и в Конституции России. Цензура – это проверка информационных материалов на соответствие их определённым критериям, обычно, на соответствие государственной идеологии. Нетрудно догадаться, что цензура – это не просто нарушение естественных свобод человека, она также является препятствием для свободного обмена знаниями между индивидами. Цензура действует двояким образом. Во-первых, она не допускает публикации сочинений противоречащих государственной идеологии, во-вторых, она ограничивает творческую деятельность людей. Если с первым следствием всё более-менее понятно – новые, противоречащие государственной идеологии открытия, не могут быть восприняты обществом, то на втором следствии следует остановиться подробнее.

Цензура не бывает сама по себе. Она лишь часть карательной машины авторитарного государства. Человек может писать всё что угодно, но если его «труды» обнаружит тайная полиция или другой карательный орган, то они станут одним из доказательств неблагонадёжности человека. Репрессии, страх, цензура, устрашают людей, и такое устрашение проявляется как в абсолютном отказе человека от рассуждений на определённую тему: «всё равно не опубликуют, а может, и вовсе посадят», так и в относительном отказе – придание своим идеям «правильного» вида. Чтобы прочитать такой труд, требуется не только хорошо владеть предметом исследования, но и уметь дешифровать сказанное.

Цензура вмешивается в нормальный обмен знаниями между индивидами, разделяет их, препятствует рассуждениям на определённые темы, потому цензуру можно считать одним из самых страшных препятствий на пути умственного развития человека.

Отдельно следует рассмотреть вопрос о неправовом обществе, точнее об обществе, где право формально присутствует, но не действует в силу его вытеснения другими регуляторами поведения. Обычно неправое общество неразрывно связано с авторитарным государством, которому, с одной стороны нужно поддерживать власть диктатора, а с другой, – придавать ей легитимность. Придание правомерного вида политическим действиям требуется для предотвращения всеобщего беспорядка и волнений. Легитимность несколько снижает неразбериху и устанавливает правила поведения, бесчеловечные, но понятные. Если диктатор или его подчинённые начинают нарушать и эти подразумеваемые правила, то индивиды будут руководствоваться не ими и уж тем более не правом, а своей моралью и защищать себя будут в силу своих личных способностей – хитрости, ума, ловкости и физической силы. Именно такими переходами от права к неправу и от неправа к нравственности объясняются многие революции и перевороты. Так, если лидер государства хочет установить свою диктатуру, то в условиях демократического государства он будет подменять понятия, вводить расплывчатые формулировки в законы и формальные основания для ограничения прав индивидов. Постепенно такой лидер станет диктатором, но социальных потрясений не произойдёт, право будет вытеснено правоподобным мутантом, однако, понятным гражданам. Если диктатор по каким-либо причинам заскучает и решит сотворить какую-нибудь глупость, то он сам же нарушит свои околоправовые нормы и приведёт общество к дезорганизации. Я уже писал, что мораль у каждого своя, поэтому в обществе, где нет ни права, ни неправа, каждый будет поступать по-своему.

Разрушение права приводит, с одной стороны, к уменьшению возможностей для самореализации индивида и проявлению его негативных черт, с другой, – он будет вынужден оглядываться на сиюминутное мнение диктатора и мнение его даже самых мелких подчинённых. В случае разрушения неправа и перехода к нравственности, индивид может почувствовать себя свободнее, и такой переход благоприятно скажется на его индивидуальном умственном развитии, но разобщит всё общество и приведёт к трудностям в передаче знаний.

Таким образом, право имеет даже большее влияние на умственное развитие человека, чем другие регуляторы общественного поведения. Несмотря на это, право – это лишь внешняя система принуждения, оно не может залезть внутрь человека и направлять ход его мыслей. Благодаря этому, многие светлые идеи смогли пережить мрак диктатуры и расцвести в демократические времена.

Глава 12. Влияние политического устройства общества на умственное развитие человека

Перейти на страницу:

Похожие книги

От погреба до кухни. Что подавали на стол в средневековой Франции
От погреба до кухни. Что подавали на стол в средневековой Франции

Продолжение увлекательной книги о средневековой пище от Зои Лионидас — лингвиста, переводчика, историка и специалиста по средневековой кухне. Вы когда-нибудь задавались вопросом, какие жизненно важные продукты приходилось закупать средневековым французам в дальних странах? Какие были любимые сладости у бедных и богатых? Какая кухонная утварь была в любом доме — от лачуги до королевского дворца? Пиры и скромные трапезы, крестьянская пища и аристократические деликатесы, дефицитные товары и давно забытые блюда — обо всём этом вам расскажет «От погреба до кухни: что подавали на стол в средневековой Франции». Всё, что вы найдёте в этом издании, впервые публикуется на русском языке, а рецепты из средневековых кулинарных книг переведены со среднефранцузского языка самим автором. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Зои Лионидас

Кулинария / Культурология / История / Научно-популярная литература / Дом и досуг
Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии
Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии

Эта книга расскажет о том, как в христианской иконографии священное переплеталось с комичным, монструозным и непристойным. Многое из того, что сегодня кажется возмутительным святотатством, в Средневековье, эпоху почти всеобщей религиозности, было вполне в порядке вещей.Речь пойдёт об обезьянах на полях древних текстов, непристойных фигурах на стенах церквей и о святых в монструозном обличье. Откуда взялись эти образы, и как они связаны с последующим развитием мирового искусства?Первый на русском языке научно-популярный текст, охватывающий столько сюжетов средневековой иконографии, выходит по инициативе «Страдающего Средневековья» – сообщества любителей истории, объединившего почти полмиллиона подписчиков. Более 600 иллюстраций, уникальный текст и немного юмора – вот так и следует говорить об искусстве.

Дильшат Харман , Михаил Романович Майзульс , Сергей Зотов , Сергей Олегович Зотов

Искусствоведение / Научно-популярная литература / Образование и наука