О Рихтере его словами

На сцене не декорации, а все предметы – настоящие. Потом первый ее вечер, полусвет, горели только свечи, вы слышали разговор, не слышали даже, кто говорит, – было сделано с настроением. Ну, конечно, когда он на балу бросил деньги, полетели какие-то листовки. Но было очень красиво, она в это время упала как-то в обморок, а там стоял громадный стол с яствами, и голова ее упала на этот стол с винами, фруктами. Здорово! Правда, одно место мне там не понравилось. Когда они все танцевали в белом, между ними вдруг появился скелет…

Потом я видел «33 обморока». Это три водевиля Чехова: «Медведь», «Предложение» и «Юбилей». Но мне не повезло, потому что Райх заболела, и кто-то другой играл очень слабо, и в «Предложении» тоже играл не Игорь Ильинский, а кто-то другой, и это было довольно дешево. Но «Юбиле-е-е-е-ей»! Это потрясающе. Не знаю, кто там играл, но это было блестяще! Какие-то подмостки, лестницы, и они все время бегали по ним, одна с банкой варенья, другая все время «пила кофей безо всякого удовольствия», и потом в конце концов они все падали в обморок, все время открывали шампанское, и пробки летели, и музыка все время играла какие-то вальсы, это было очень шикарно. Было зрелище.

– Я видела у вас «Доктора Живаго», – что вы думаете об этом романе?

– Каждая глава – это изумительная новелла. А в целом несколько старомодное подражание чуть ли не «Отверженным», роману такого рода. Я, кстати, очень люблю этот роман Гюго. Случайные встречи героев у Пастернака слишком наивны. Все оказываются знакомыми между собой. Но картины настроений и новеллы – просто очень здорово, настоящая большая литература. Я вообще очень люблю Пастернака, он один из трех моих любимых поэтов: Пушкин, Блок, Пастернак.

В начале сентября 1987 года Владимир Зива дал Святославу Теофиловичу прочитать томик Бориса Виана. Чтение Виана стало переживанием, мнение менялось:

– Все-таки, это все прием. Пародирование. Вместо перца героиня дала зерно ядовитой гвоздики. Противная фантазия. Пародия на ужасы. Неэстетично и неприятно. Эти марки стали прилипать к нему и пить его кровь. Хозяин из шланга топил в подвале крыс… Не в моем духе. Это даже и не страшно. Юмор висельника. Надуманно и утомительно. Но талантливо!

Через пять дней. Рихтер играл один за другим шесть этюдов Шопена. Шесть подряд, шесть подряд и снова шесть. Остановился и сказал:

– «Пена дней» – это обыкновенная история, выряженная в какой-то костюм. Но этот костюм утомляет. Не красиво, а украшено. Все люди какие-то украшенные.

Еще через несколько дней:

– А знаете, рассказы понравились мне больше, чем роман. «Пожарники», – хотите, я прочту вам вслух? Оба героя – такие симпатичные, все искренно! – и прочитал вслух рассказ с видимым удовольствием.

– А вы читаете Золя? – спросил Святослав Теофилович (его пожелание заключалось в том, чтобы я перечитала все романы Золя, одного из его любимых писателей). – «Добыча» – очень хороший роман. Я видел фильм. Зачем-то перенесено в другое время, с Джейн Фонда – я ее не очень люблю, она, как бы это сказать, «одномерная»… Зачем перенесли действие? Ведь этого не могло тогда быть… «Завоевание Плассана» – история опасноватая, даже немного страшная. Герой – проповедник, духовного сана, а похож на одного не слишком высоконравственного человека… Перечитываю «Пьер и Жан» Мопассана, мне очень нравится. «Сильна, как смерть» в том же томе, но есть в этой повести что-то неприятное. Близкое нам, наверное, поэтому и противно: светская жизнь, лицемерие. А у Золя! Смерть Мьетты и алое знамя! Ведь надо так придумать! Потрясающе. И такой бедный и симпатичный этот юноша Сильвер. А Саккар?! Это же реальный тип! А что же вы читаете?

– Бюхнера.

– «Леоне и Лена»! Какая странная вещь. Вы читали? Нет?! Жаль… Невозможно поверить, что написано в XIX веке, в начале… Полное ощущение, что написано сейчас… На редкость современное произведение. И очень сильное… Я прочел «Шум и ярость» Фолкнера! Вот это мне понравилось! Размах, образно, все мне понятно. А вот его новеллы как-то приземляют, пригибают к земле.

С детства Святослав Теофилович был всей душой привержен к кино. Любовь к кино не угасла. С легкостью он может перечислить наизусть двадцать первых фильмов, которые он смотрел ребенком, ни разу не собьется и не забудет назвать фильмы, на которые мама с папой его не взяли. Каждый фильм – это серьезное событие внутренней жизни. В тетради записаны все просмотренные фильмы: год, число, название, актеры. Все сюжеты и образный строй нерушимо существуют в памяти. Герои кино, как и литературные персонажи, живут в сознании Рихтера как совершенно реальные лица.

22 января 1986 года телевидение показывало фильм «Мефисто» Иштвана Сабо. Ровно в 19 часов 45 минут мы уже сидели перед телевизором на Большой Бронной. Святослав Теофилович был предубежден из-за полного, на его взгляд, несоответствия актера Брандауэра (в роли Хендрика Хефгена) прототипу из романа Клауса Манна. С самого начала принимал все в штыки.

– Примитивно, не искусство…