О русской угрозе и секретном плане Петра I

Идеи разоружения были востребованы только в 70-е годы XX века, во времена Брежнева, Никсона, Картера. Если бы Европа тогда, в далеком 1899 году прислушалась к предложениям России, может быть, мир и не узнал бы ни ядерного оружия, ни напалма, ни удушающих газов, ни разрывных пуль, ни противопехотных мин, ни кассетных бомб. Может быть, не было бы в мировой истории ни Хиросимы, ни Сталинграда, ни Вердена, ни Дрездена. Однако история гораздо более жестока, чем хотят ее сделать самые прекраснодушные политики. Как мы видим, стоит обратиться от идеологических штампов к историческим фактам, и камня на камне не остается от тезиса о России, стремящейся к завоеваниям. Россия всегда сама была желанным полем для завоеваний: слишком большая и богатая. Уже Древняя Русь была ареной агрессии кочевников-степняков, варягов и католических орденов крестоносцев.

Московия и Российская империя не раз должны были отстаивать свою национальную независимость и отбиваться от западных держав, стремившихся «отгрызть» от нее те или иные территории. Реализуйся план Штадена — и России бы не стало. Стань реальностью план Пальмерстона — и Россия лишилась бы огромной части своей земли, вернувшись во времена того же Штадена и Ивана IV.

Победи поляки в 1612, шведы в 1712, французы в 1812 — и это означало бы конец национального и государственного бытия России и русских.

Притом подчеркнем: победы России над Польшей, Швецией и империей Наполеона вовсе не означали гибели государственности побежденных. Россия почему-то никогда не стремилась к уничтожению и порабощению других народов, захвату и расчленению других стран, даже когда имела для этого бесспорные возможности.

Миф о вечной угрозе миру со стороны России последовательно создавался западными державами: причем как раз теми, кто в «текущий исторический момент» имел основания бояться российского могущества.

Весь XVI и XVII век европейцы последовательно считали войны Московии и Речи Посполитой внутренним спором славян.

В XVIII веке европейские державы вместе с Россией увлеченно делили Польшу. Никто из них не признавал за Польшей прав воюющей стороны. Они согласились с присоединением к Российской империи Герцогства Варшавского и признали корону Королевства Польского на гербе Российской империи.

Русофобскую пропаганду вел Наполеон — именно потому, что воевал с Россией. Информационная война «большими типографиями и тиражами» была важной составной частью его настоящей войны — с помощью «больших батальонов».

Но и тогда западные державы относились без особого увлечения к «завещанию Петра Великого» и прочим фальшивкам о «русской угрозе миру».

Все изменилось после войн с Наполеоном.

Логика проста. После 1812-15 годов Россия стала сильнейшим государством Европы. Не одним из сильнейших, а сильнейшим. Не подельником, не «младшим партнером», а «большим братом» и грозным конкурентом. Тем, кого позднее со страхом назовут «жандармом Европы». Поэтому европейские державы круто поменяли логику своего поведения.

Провозглашение России агрессором, задушившим суверенную Польшу, в середине XIX века нужно было только для одного — для ведения пропагандистской войны. Нежная любовь к Польше? Бог с вами! Великие державы Европы ради нее не послали воевать ни единого своего солдата и не потратили ни одного патрона.

В сущности, к судьбе поляков они оставались совершенно равнодушны. Можно привести много примеров того, как Польша делалась для европейцев разменной монетой в политике с главной функцией — доказывать агрессивность и жестокость русской внешней политики.

С 1830-х годов Запад буквально захлебывается от воплей про агрессивную политику русских. Британия и Франция делят мир, стремятся не пустить Россию к Средиземному морю, поддерживает мусульманскую Турцию против христианской России, пытаются оторвать от России то Крым, то Камчатку, то Северный Кавказ. Английские и французские пушки грохочут на территории России, возникает реальная угроза столице, Петербургу… А Запад упорно вопит о русской агрессии и об опасности России для «цивилизованного» мира.

В XIX веке Англия больше всех шумела о «русской угрозе», потому что от русской политики больше всех теряла.

Действительно, над Британской империей никогда не заходит Солнце. «Где соленая вода — там и Англия». А тут какие-то противные русские то мешают сделать Тихий океан внутренним морем англосаксов, то не дают оттяпать Среднюю Азию и Тибет. Как тут не возмутиться их захватнической политикой?!

И в Дальнейшем миф о «русской угрозе» больше всех поднимался той страной Запада, которая в данный момент соперничала с Россией.

При этом и наши враги на Западе, и наши союзники одновременно демонстрировали унизительно пренебрежительное отношение к России.