О русском национальном сознании

Считается, например, что в России был до 1917 года капитализм. Но вот цифры, которые можно найти в любом справочнике: в 1913 году в России было (считая вместе с семьями) 23,2 млн. (14,6 проц. от всего населения) людей наемного труда (включая и сельскохозяйственных рабочих, и домашнюю прислугу) и 26 млн. (16,3 проц. населения) представителей буржуазии (промышленной, торговой и сельскохозяйственной). Таким образом, на одного "буржуя" недоставало и одного рабочего или слуги... Прибавочную стоимость, как известно, создает только труд рабочего. Что ж это за "буржуи", у коих нет рабочих? Это заставляет серьезно задуматься о том, какой же в действительности экономический строй был в России. Тем более что остальные две трети населения России даже и официальная статистика не причисляет ни к буржуям, ни к пролетариям.

Однако ясно, что и с той третью населения, которую относят к "капиталистической" структуре, дело обстоит много сложнее. В России, полагаю, были только отдельные капиталистические предприятия, нередко представлявшие собой, в сущности, иностранные концессии (которые, между прочим, Ленин очень стремился восстановить).

Без объективного и глубокого осмысления дореволюционного бытия России все наши проекты неизбежно будут несерьезными, беспочвенными. А мы почти не занимаемся таким осмыслением...

Невозможно, в частности, ничего понять без осознания того непреложного факта, что за тысячелетие православие в России глубоко и всесторонне проникло в бытие и самый быт. Оно легло в основу представлений (или, вернее, самого внутреннего переживания) об основных ценностях, определило отношение к природе, к людям и к труду — к его смыслу и цели.

Общепризнанный ныне корифей западной социологии Макс Вебер убедительно показал, сколь нераздельна связь развития капитализма и протестантства, точнее, образа жизни, сложившегося в протестантском мире. В 1989 году у нас вышла книга, написанная японскими специалистами,- "Как работают японские предприятия". Конечно, в ней много говорится об энергичном заимствовании и творческом применении высших достижений мировой технологии. Но основу успехов авторы все же видят в определяющей все поведение японских рабочих и предпринимателей буддистской этике...

И дабы перенести в Россию, допустим, экономические "модели" из США или Японии, потребовалось бы пересадить и многовековой опыт протестантства и буддизма, что, понятно, немыслимо.

Словом, необходимо опираться на свой многовековой опыт. Надо только оговорить, что в данном случае суть дела не в Церкви как таковой и даже не в личных духовных устремлениях людей, а в складывавшемся веками реальном отношении к ценности и цели труда и самой жизни — отношении, которое необходимо очищать от различной накипи и воскрешать. Не сомневаюсь, что оно и ныне живет, если угодно, в генах народа.

В заключение скажу о том, что понимание нынешних национальных проблем крайне затрудняется узким социально-политическим подходом. Трудно спорить с тем, что явления, с которыми мы сталкиваемся здесь, необходимо видеть во всемирном контексте. В любом нынешнем "неоднонациональном" государстве независимо от его социально-политического строя происходит, в сущности, то же самое. Более того, мы еще пока далеки от размаха борьбы и количества жертв, которые имеют место в Великобритании (речь идет об ирландцах) или Испании (Страна басков), не говоря уже о межнациональных и межрелигиозных конфликтах на других — более склонных к взрывным событиям — континентах (вспомним об Индии, Палестине, Шри-Ланке и т. д.).

Между тем при обсуждении национальных проблем в нашей стране мировой контекст, по сути дела, вообще игнорируется, что неизбежно ведет к поверхностности и дилетантству.

СТАЛИН И КАПИЦА [209] (2000)

Я хочу поговорить об одном факте в нашей истории, который может показаться известным. Но всякий факт, особенно значительный, имеет последствия, которые могут быть бесконечно разнообразными по своему влиянию на жизнь. Иметь совершенно неожиданные выходы в современность. В исследовании этих последствий и состоит захватывающий и неисчерпаемый смысл работы историка. Речь пойдет об известном ученом Петре Капице. И, собственно, даже не как об ученом. Я на это, пожалуй, не имею права. Его вклад в науку настолько значителен, что об этом лучше говорить тому, кто лучше меня знает историю науки. Хочу поразмышлять об одной его инициативе, которая, как я убежден, сыграла свою исключительную роль не только в истории нашей науки и техники, но и в самой историй как таковой. Дело в том, что Петр Леонидович, чувствовавший всегда ответственность за все, что происходит в стране, и особенно за то, что происходит в научно-технической области, начиная с середины тридцатых годов постоянно писал письма, поучительные и смелые, многим руководителям страны, в том числе и Сталину.