О русском рабстве, грязи и «тюрьме народов»

«Судебник» Ивана III 1497 года знает только две группы населения. Тяглые люди, которые платят подати и тянут тягло, и служилые люди, которые правят государеву службу.

А вот «Соборное уложение» 1649 года знает три основные класса общества: служилые люди, уездные люди и посадские люди.

А есть еще и духовенство, около 200 тысяч человек, имеющее совершенно особые права и обязанности.

Внутри трех основных сословий выделяется множество более мелких групп, порой очень различных. Они тоже не все тянут тягло (те же бобыли вовсе не тянут, а занимаются индивидуальным предпринимательством). А между этих групп, по выражению В. О. Ключевского, «оставались промежуточные, межеумочные слои», которые «не входили плотно в их состав и стояли вне прямых государственных обязанностей, служа частному интересу».[304]

Это холопы, которые тоже очень не одинаковы. Кто-то из них напоминает слугу двух господ Труффальдино из Бергамо. Кто-то — Герасима, который идет топить Му-му.

Это безместные попы, архиерейские и монастырские слуги и служки.

Это вольно-гулящие люди, или «вольница». Те, кто не находился в зависимости от частных лиц и в то же время не был вписан в государевы тяглые волостные или посадские общины.

Если произвести простые расчеты, то получится интереснейшая цифра: в XVII веке в Московской Руси живет не меньше пятисот тысяч НЕТЯГЛЫХ и НЕСЛУЖИЛЫХ людей!

Добавим к этому числу еще и полтора миллиона свободных сельских обывателей — черносошных крестьян. Итого — в Московии живут два миллиона свободных людей.

Отметим и пестроту общественного состава.

Сосуществуют множество групп, которые различаются по своим правам и обязанностям, по степени своей свободы и по богатству.

А чем больше внутреннее разнообразие общества, тем шире основа для демократии.

Бюрократия

Московия знает богатейшие традиции местного самоуправления, избрания должностных лиц и сотрудничества демократически избранных органов власти с бюрократией. Причем бюрократия очень слаба.

Централизованные бюрократические учреждения сложились на Руси очень поздно — в XVI веке, при Василии III. Это система приказов. Раньше приказом называли канцелярию, которую заводил боярин для выполнения царского поручения.

Теперь приказы стали особыми учреждениями, и перестали зависеть от какого-то отдельного лица.[305]

Их система подчинялась непосредственно Боярской Думе и лично царю. Самыми важными приказами командовали думные бояре и окольничие, а приказами менее важными — думные бояре и дьяки.

Поскольку эти учреждения возникли не по одному плану, а появлялись постепенно, по мере надобности, с усложнением административных задач, то распределение правительственных дел между ними представляется чрезвычайно неправильным и запутанным.

В деятельности приказов смешивались судебные и административные функции, а ведомственный принцип самым причудливым образом смешивался с территориальным. Система приказов вовсе не образовывала стройного единства, и функции между ними разграничивались крайне плохо.

Существовал Разбойный приказ — для ведения уголовных дел. А одновременно с ним существовал Сибирский приказ. И какой из них должен был вершить суд над разбойником, промышлявшим с кистенем под Тобольском или под Томском?

К середине XVII века насчитывалось до 80 приказов, а в каждом из них был свой штат — от 3 до 400 человек. Всего в Москве в 1640 году было 837 приказных людей.

В 1660-е годы во всем государстве было порядка 100 дьяков и 1000 подъячих. К концу XVII века число приказных в Москве возросло до 3 тысяч человек. Но и этот «распухший аппарат» представлял собой совершенно ничтожное число чиновников для управления таким большим государством!

Во Франции с ее 20 миллионами населения в конце XVI века только на службе короля было не менее 30 тысяч чиновников. А еще примерно такое же число профессиональных юристов считались «людьми свободных профессий», то есть кормились в режиме свободного рынка, но тоже были очень важным элементом системы управления страной. Получается, в Московии на душу населения приходилось в десять, даже в пятнадцать раз меньше чиновников, чем во Франции!

Удивления достойно это чиновное малолюдство. Страна с населением в 10–12 миллионов человек управляется тысячей чиновников! От силы 3 тысячами…

Это стало возможным только потому, что государство опиралось на местное самоуправление. Но самое удивительное, что иностранные критики порядков Московии совершенно упустили из виду это важнейшее обстоятельство! Впрочем, этому-то как раз не стоит удивляться.