О рыцарях и лжецах

План у меня был. Я повторяла это про себя как молитву: «У тебя есть план, Лиза, ты не сошла с ума, у тебя есть план». Какой ни есть, а все же план. Лучше, чем просто орать от страха, когда над тобой нависает широкоплечий мужчина, которого ты видишь впервые и который представляет для тебя смертельную опасность.

У тебя есть план. И полный автобус свидетелей – если что. Вот только – если что? Если меня убьют? Тогда мне будет все равно. Если меня выволокут насильно из автобуса? В этом случае все эти «безмолвные свидетели» тоже мало что изменят. Разве что смогут опознать меня… потом.

Садко смотрел на меня сверху вниз и молчал. Желтые пакеты валялись на полу. Думает, гад, о чем-то. Наркодилер. Черт, он же настоящий бандит, он продает людям героин. Может быть, не сам продает, а только управляет процессом, как эффективный менеджер, но все равно – так даже хуже. Он – часть цепи, в которой я запуталась. Он – ее автор, кузнец своего счастья, золотая антилопа в дубленке.

– Откуда у вас этот номер? – спросил он зло. Это был первый вопрос после долгой паузы. Пассивная агрессия – вот что значило это молчание. Мой «добрый гость» словно ждал, сломаюсь ли я, начну ли плакать и о чем-нибудь умолять его прямо посредине автобуса. Он привык, что его боялись, и не привык делать что-то, не запланированное им самим.

– Это не имеет никакого значения, – ответила я. Голос дрожал. Слова не получились, как задумывалось, ровно идущими одно за другим. «Это» еще вышло кое-как, «не имеет» я прокукарекала высоким тоном, а «значение» прохрипела, словно у меня вдруг началась ангина.

– Я не могу согласиться с вами. Для меня это имеет большое значение. Я вас не знаю, и мне это не нравится. Совсем не нравится. А когда что-то мне не нравится, я это обычно исправляю. Любыми доступными способами. – Голос Садко звучал, напротив, спокойно и уверенно. Низкий тон, большой опыт как в высказывании угроз, так и в их реализации.

– Вы пугаете меня и так, нет смысла стараться усугубить эффект. Я могу упасть в обморок, и что вы тогда станете со мной делать? – спросила я, вцепившись пальцами в поручень автобуса, как в спасательный круг. Если он потащит меня, я буду держаться до последнего и кричать. Впрочем, крика может и не получиться. В экстремально опасных ситуациях люди часто впадают в ступор, сравнимый с параличом. Я не знаю, как поведу себя, я никогда еще не попадала в экстремальные ситуации, только в идиотские. – Кроме того, в салонах автобусов ведется видеонаблюдение, и если я упаду в обморок, все тут же переполошатся и все это заснимут, и вообще, чего вы выиграете, если запугаете меня до смерти.

– Вы тараторите! – поморщился «гость».

– Это от страха. Я же предупредила. Я не могу это контролировать. Пока я говорю, я вроде как не так боюсь, а если вдруг замолчу, то…

– Кто вас послал? – перебил меня он. Я опешила.

– Никто меня не посылал, я сама пришла. По доброй воле.

– Зачем? – тут мой Садко искренне удивился. От удивления лицо его даже как-то расслабилось и подобрело. По крайней мере, он перестал морщиться и хмуриться. Да уж, к таким людям по доброй воле не ходят.

– Поговорить.

– Поговорить, – повторил он за мной, словно пытаясь – безуспешно – вникнуть в смысл сказанного мною слова. – Вы хотите поговорить со мной. А вы знаете, кто я?

– Давайте сядем. Ничего я не знаю. Но стоя я вообще ничего не соображаю.

– Отчего бы нам не поговорить у меня в машине? – спросил он без малейшей улыбки. – Там будет удобнее и спокойнее.

– Тут уж я с вами никак не могу согласиться. Мне там будет очень неспокойно и вряд ли удобно.

– У меня удобная машина, – делано улыбнулся он.

– В ней слишком много людей, – ответила я, бросив взгляд в окно автобуса. Я видела его автомобиль с «шариками», он следовал за нашим автобусом неотступно. Садко проследил за моим взглядом, затем повернулся ко мне.

– Даже так? Вы за мной наблюдали? Откуда?

– Из подъезда.

– Какого подъезда? Того дома за шоссе? Он же далеко.

– У меня есть бинокль.

– Бинокль, – снова повторил за мной он. – Хорошо, давайте присядем. Садиться не будем, если не возражаете.

– Я думаю, что понимаю разницу между этими понятиями, хотя для меня они звучат вообще-то одинаково. Как скажете, главное, чтобы в автобусе.

– Тут есть кто-то еще? Кто пришел с вами? – спросил он и внимательно посмотрел на меня. Вот черт.

– Да, как же, скажу я вам об этом. Вы же понимаете, если даже я не одна…

– Вы одна, – уверенно кивнул он и прошел в глубь салона. Я побежала за ним.

– Женщина! – крикнули мне. – Пакеты свои заберите?

– Что? – я обернулась и посмотрела на желтые пакеты.

– Ишь, развели терроризм, – пробурчала старушка, запахнув полу своего пальто поплотнее, словно в случае террористической угрозы это бы ей помогло. Я подобрала пакеты и пошла за своим «злым гением». Мы сели на заднее сиденье – в воскресенье там пустовал целый ряд. Автомобиль с «шариками» пристроился прямо за нами и тихонько «тошнил» в правом ряду.

– Как мне вас звать? – спросила я. – Вряд ли вас зовут Иваном.