О самовоспитании врача

И здесь особое значение имеют не слова, даже самые возвышенные, а дела, т. е. жизнь и практическая деятельность врачей, которые обрели счастливый дар полной отдачи себя другим, беззаветного служения любимому делу. История медицины, в том числе и отечественной, запечатлела немало имен таких представителей нашей профессии. Некоторые из них стали уже легендарными. Другие пользовались громкой славой среди своих современников. Наконец, многие незаслуженно преданы забвению. Но так или иначе все они нам дороги тем, что служат живым примером высокого гуманизма, самоотверженного выполнения врачебного долга. Таких людей нельзя забывать.

Вспомним и мы хотя бы двух из таких врачей, жизнь и деятельность которых протекала в резко отличных, трудно сравнимых условиях. Начнем с более далекого нам по времени, имя которого мало известно громадному большинству молодых медиков.*

*(В этом мы могли убедиться, сделав летучий опрос студентов 4-го курса на одной из лекций. Ни один из почти двухсот присутствующих не мог сказать что-либо об этом замечательном гуманисте.)

* * *

В конце тридцатых годов прошлого века от полуэтапа, находившегося на одной из окраин Москвы, несколько раз в неделю отправлялись, звеня цепями, партии заключенных. Им предстоял долгий путь по знаменитой Владимирской дороге в Сибирь.

«Иногда встречные с партиею москвичи, торопливо вынимая подаяние, замечали, что вместе с партиею шел,— нередко много верст,— старик во фраке, с владимирским крестом в петлице, в старых башмаках с пряжками и в чулках, а если это было зимою, то в порыжелых высоких сапогах и в старой волчьей шубе. Но москвичей не удивляла такая встреча. Они знали, что это «Федор Петрович», что это «святой доктор» и «божий человек», как привык звать его народ. Они догадывались, что ему, верно, нужно продлить свою беседу с ссыльными и, быть может, какое-нибудь свое пререкание с их начальством. Они знали, что нужды этих людей и предстоящие им на долгом пути трудности не были ему чужды ни в каком отношении».*

*(Цитаты эти взяты из замечательного очерка А. Ф. Кони «Федор Петрович Гааз» (Собр. соч., т. 5. М., «Юридическая литература», 1968). Наше дальнейшее изложение полностью основано на этой работе, автором которой является не врач, а видный судебный деятель дореволюционной России второй половины прошлого столетия. В медицинской печати деятельность «святого доктора» освещена очень мало.)

Этот старик был главный врач московских тюремных больниц Фридрих Иосиф Гааз — «Федор Петрович», как называла его «вся Москва». И в первую очередь бедные, обездоленные, «несчастные» ее обитатели, для которых Ф. П. Гааз был своим, близким, народным доктором.

Популярность его среди населения была огромна. Один из современников рассказывал, что, когда он сказал первому попавшемуся извозчику: «Вези в Полицейскую больницу». — «Значит, в гаазовскую»,— заметил тот, садясь на облучок. — «А ты разве знаешь доктора Гааза?»— «Да как же Федора Петровича не знать: вся Москва его знает. Он помогает бедным и заведует тюрьмами».

Особенно популярен был Ф. П. Гааз в мире «отверженных». Арестованные любили его, «как бога», верили ему и даже сложили про него поговорку: «У Гааза — нет отказа». Характерен в этой связи почти легендарный, но достоверный, по утверждению А. Ф. Кони, рассказ: