О, счастливица!

– Ненавижу этих ужасных людей. Хвала всевышнему, у них никогда не бывает детей.

– Не так громко. Она там, в холле.

– Да ну? – Судья приложил ладони рупором ко рту: – Жадная пизда-халявщица!

Дана беспомощно воззрилась на него.

– А муж ее – тоже ворюга!

– Да, конечно.

– Кстати, я тут решил немного отдохнуть от работы. Думаю, вы с Уиллоу без меня вполне проживете. Почему-то мне так кажется.

Дана для безопасности уставилась на кофейник:

– Вас долго не будет?

– Не могу сказать. Мы уедем вместе с миссис Баттенкилл. – Судья листал свой ежедневник. – Узнай, сможет ли судья Бекман заменять меня с конца следующей недели. Справишься?

– Разумеется.

– И, Дана, это должен быть сюрприз для моей жены, так что не проболтайтесь.

Зазвонил спикерфон – Уиллоу сообщала, что прибыл мистер Бенсингер и атмосфера в холле накаляется.

– Ну их нахуй, – фыркнул Артур Баттенкилл. – Надеюсь, они там забьют друг друга до смерти тупыми предметами. Сэкономят налогоплательщикам пару баксов. Дана, это случайно не у судьи Тайгерта из суда по делам о наследствах бунгало на Эксуме?

– На Абако.

Не важно. Узнай, свободно ли там.

Намерение судьи взять жену в романтическое путешествие на Багамы ошеломило Дану. Очевидно, этот человек переживал кризис. Ей не терпелось посплетничать с Уиллоу.

Когда секретарша покидала кабинет, Артур Баттенкилл крикнул:

– Дана, дорогая, у тебя великолепно получается скрывать свое изумление!

– О чем это вы таком говорите?

– Не думай, что все обо мне знаешь. Не думай, что раскусила меня. Я на самом деле люблю миссис Баттенкилл.

– О, я вам, конечно же, верю, – сказала Дана. – Кстати, Арт, ей понравилось новое ожерелье?

Самодовольство испарилось с лица судьи.

– Пригласи этих чертовых Бенсингеров, – велел он.

Джолейн Фортунс последний раз была в Киз маленькой девочкой. Ее поразило, как сильно все изменилось, приятное уютное мещанство вытеснили сети фаст-фудов, торговые центры и высотные отели. Чтобы не думать об этом мусоре, Джолейн начала перечислять Тому Кроуму местных птиц, живущих здесь постоянно и перелетных: скопы, белые американские цапли, антильские цапли, голубые цапли, зимородки, мухоловки, кардиналы, гракпы, дрозды, краснохвостые канюки, белошапочные голуби, дятлы, розовые колпицы…

– Когда-то здесь были даже фламинго, – сообщила она. – Угадай, что с ними случилось.

Кроум не ответил. Он следил, как Бодеан Джеймс Геззер разбирает и чистит полуавтоматическую винтовку. Даже с расстояния в сотню ярдов ствол зловеще поблескивал под полуденными лучами.

– Том, тебе совсем не интересно.

– Мне нравятся фламинго, – ответил он. – Но тут у нас редкий зеленогрудый дебил. Среди бела дня с оружием забавляется.

– Да, я вижу.

Том отклонил ее последний план, согласно которому предполагалось атаковать Бодеана Геззера, оставшегося одного, приставить ему к паху двенадцатизарядник и под угрозой кастрации потребовать, чтобы он вернул украденный лотерейный билет.

Не здесь, сказал ей Кроум. Не сейчас.

Они припарковались на выбеленной известняковой насыпи, тянувшейся вдоль кромки буйных мангровых зарослей. Недалеко была галечная лодочная стоянка, ее сейчас заслонял красный пикап Бодеана Геззера. Дверь со стороны водителя была открыта, и его было видно целиком: с головы до пят в камуфляже, в ковбойских сапогах и зеркальных солнечных очках. Он расстелил замшевое полотнище на капоте и разложил там перед собой разобранную штурмовую винтовку.

– Даже очко не играет. Надо отдать ему должное, – сказал Кроум.

– Нет, он просто придурок. Чертов придурок.

Джолейн боялась, что мимо проедут полицейские, которые заметят, чем занимается Геззер. Если идиота арестуют, конец погоне. Все сведется к словам Джолейн против слов гопника, а он никогда не выдаст билет.

Черная птичка села на дерево и запела. Кроум сказал:

– Ну хорошо, а это кто?

– Дрозд-белобровик, – сухо ответила Джолейн.

– Они под угрозой?

– Пока нет. Тебе это не кажется непристойным – их присутствие в таком месте? Они как… мусор. – Она имела в виду двух грабителей. – Они этого не заслужили – чувствовать, как солнце припекает шею, дышать этим прекрасным воздухом. На таких людей все тратится впустую.

Кроум опустил стекло в машине и вдохнул прохладный соленый бриз. Сонным голосом он произнес:

– Я мог бы привыкнуть к такому. Может, после Аляски.

Джолейн подумала: как он может вести себя так расслабленно? У нее больше не получалось отвлечься на природу острова – настолько ее лишал присутствия духа вид Бодеана Геззера, ритуально корпящего над оружием. Она не могла выкинуть из памяти ту ужасную сцену у себя в доме – не только удары и пинки этого человека, но и его голос:

Слушай, умник, она не может говорить с пушкой во рту.

И потом своему другу, замарашке с конским хвостом:

Впечатление хочешь произвести? Смотри сюда.

Выхватывает одну из черепашек из аквариума, кладет на деревянный пол и подначивает своего хвостатого друга ее застрелить. Вот что сделал Бод Геззер.