О себе и об искусстве

Одна из сельчанок с порога выпалила: «Не нравятся мне твои картины! Не понимаю я, что на них нарисовано!» К несчастью, её двухминутного пребывания оказалось вполне достаточно, чтобы выставочный зал впитал в себя запах свежего навоза с коровьей фермы. После визита этой доярки зашёл посмотреть на мои работы городской пижон, вероятно, приехавший в поселок на выходные. Одетый с иголочки, в начищенных до блеска кожаных ботинках, он сделал по направлению к картинам несколько шагов, но тут же рванул обратно, к двери, на ходу прокричав мне: «Художница, ты что в штаны себе наложила?!» Мне захотелось крикнуть ему вслед: «Это не я, а коровы!», – но он уже выбежал на улицу и моего разъяснения не услышал бы. Зато третий посетитель, удостоивший в тот день своим визитом мою выставку, с лихвой компенсировал немногословные комментарии двух предыдущих. Вежливо поздоровавшись, он принялся безотрывно рассуждать об искусстве, затем перешёл к другим интересующим его темам, и это продолжалось два часа к ряду. Позже я узнала, что все в посёлке сторонились этого мужчину из-за его надоедливости и неиссякаемой способности к словоблудию. Зато на следующий день ко мне на выставку заглянул сельчанин-молуч. Он прошел в выставочный зал твёрдой походкой и, не ответив на моё приветствие, направился к картинам. Медленно передвигаясь от одной к другой и вперившись в них изучающим взглядом, он безмолвно совершал круги по залу. От его молчания мне стало неловко, и, чтобы разрядить обстановку, я стала задавать вопросы: «Скажите, Вы – местный?», «Вам нравится живопись?», – а он на всё отвечал мне: «Угу». В последующие дни на мою выставку заглянуло ещё несколько человек. Низенькая старушка семенила вдоль каждой стены и периодически спрашивала у меня: «Милочка, что именно Вы хотите сказать этим изображением? Каков его скрытый смысл?» Затем явился пожилой мужчина двухметрового роста. Этот свежий пенсионер, приблизившись ко мне вплотную, зычным голосом гаркнул: «Ну, что тебе сказать?! Бывают картины и получше! А есть и какие похуже! Короче, всё нормально, всё о кей!» В подтверждение своих слов он зажал ладонь в кулак и выставил кверху большой палец. Я не нашлась, что сказать, а пенсионер, почесав в затылке, огорошил меня очередным заявлением: «Хочешь анекдот? Одна девушка очень любила эскимо, поэтому вышла замуж за эскимоса», – после чего он огласил выставочный зал гомерическим хохотом, от которого картины на стенах задрожали, как при землетрясении. Следующий посетитель мужского пола пришёл, одетым в домашний халат, на босу ногу, с торчащей в волосах расчёской и приклеенным на лбу ценником. С улыбкой неописуемого счастья он изрёк: «Изумирительное… замеречательное… скурство!» Я пулей вылетела на улицу и через большое витринное стекло стала наблюдать за его дальнейшими действиями. К счастью, этот психически ненормальный гражданин не проявил буйства и агрессии. Он проделал пару кругов по выставочному залу и вышел на улицу, помахав мне на прощанье рукой и всё также улыбаясь. В довершение ко всему, на выставку пожаловала посетительница, у которой, по-видимому, совсем не было подруг, поэтому она полдня рассказывала мне про свои душевные травмы и переживания. В итоге, чтобы от нее отвязаться, мне пришлось закрыть выставочный зал на четыре часа раньше и бежать до дома бодрой рысцой, дабы говорливая дама не настигла меня в пути.