О себе, о людях, о фильмах

8. Корнюдэ. Демократ. Отец содержал в Руане аптеку и оставил ему небольшое состояние. Окончив курс естественных наук и став бакалавром, Корнюдэ продал аптеку и предался демократизму. Развращенный парижской богемой, он абсолютно отучился делать что бы то ни было и научился долго и с пафосом говорить на любую тему. В течение девяти лет он спустил все состояние. Даже не в кутежах, а в примитивных выпивках, он стал типичным пивопийцей, завсегдатаем всех руанских пивных. Он тоже один из Пышкиных клиентов. Так как все десять лет он проповедовал идеи демократии и республиканства (за пивными столиками, где можно проповедовать все, что угодно), то теперь ждет от Республики награды в виде доходного и необременительного казенного местечка. Он совершенно серьезно считает, что его пивная деятельность была общественно полезной и что он потерял состояние ради Республики.

В смысле идейной характеристики это прообраз социал-демократа, это соглашатель, начиненный туманными идеями свободы, равенства и братства, не вкладывающий в эти идеи никакого конкретного содержания и готовый не очень дорого уступить их.

По натуре это добродушный, грубоватый и не слишком умный бурш, но привычка к позе, к говорению, к туманному энтузиазму совершенно развратила его. Он знает два состояния: или на трибуне, или хлещет пиво. Он настолько привык орудовать абстрактными истинами, что совершенно утерял ощущение обстановки и реальной жизни. Он не жалеет Пышку потому, что вообще отвык иметь дело с человеческими ощущениями. Это слишком мелко для него. Он любит пожрать, все равно что, любит женщин и не очень разборчив в качестве их (лишь бы пожирнее). Он произносит высокопарные фразы и одновременно щиплет Пышку за зад.

Корнюдэ некрасив, нечистоплотен и самовлюблен. Костюм его всегда обсыпан пеплом, а по бороде можно судить, что он ел с утра. В карманах у него склад скобяных и москательных изделий, между которыми попадаются также куски сахара и обрывки брошюр. Думает и движется он медлительно. По натуре он молчалив, если тема не имеет отношения к каким-нибудь высоким принципам.

Подобно графу, он обходится со всеми одинаково, но делает это не от аристократической вежливой снисходительности, а от полного, грубоватого равнодушия и сознания собственного умственного превосходства. При этом, повторяю, он не умен. В компании рафинированных буржуа он стоит на низшей ступени, даже супруги Луазо глубоко презирают его, отчасти, правда, побаиваясь, так как Республике только месяц от роду. То, что по морде влетает именно ему, наименее активному, в сущности, почти не участвовавшему в общей оживленной деятельности вокруг Пышки, — глубочайшим образом правильно, ибо такова судьба всякого соглашателя.

Внешность Корнюдэ — мешковатый, заросший бородой чуть не до глаз, с чуть отекшим от пьянства лицом. Ему за тридцать. У него брюшко, не очень большое и скрадывающееся благодаря росту и широким костям. Он совсем не похож на француза в обычном представлении (такая внешность была у французского журналиста шестидесятых годов Нестора Рокплана).

9. Старшая монахиня. Костлявая, мрачная старуха, очень безобразная, хотелось бы — рябая. Держится сдержанно и молчаливо. Широкая мужская походка, согнутые плечи, постоянно поджатые бледные и сухие губы. В сцене уговаривания внезапно прорывается ее подлинный темперамент, грубая и страстная напористость. Это замечательный оратор, — оратор иезуитской первоклассной школы. В своем монастыре эта монахиня не последнее лицо, и сквозь выработанную скромность, сдержанную почтительность в обращении с людьми проглядывает уверенная и грубовато-властная натура. Ест жадно и некрасиво. Молится сердито. Чем-то она похожа на г-жу Луазо, может быть, проглядывающей иногда жадностью.

10. Младшая монахиня. Прозрачное, туберкулезное лицо с огромными глазами, лицо почти красивое. Грустное, очень скромное лицо, освещенное изнутри глубоким пламенем затаенной страсти. Молится пламенно и сосредоточенно, но, задумавшись, начинает бормотать и креститься совершенно механически. Монастырь не угасил в ней пола. Ей импонирует граф. В минуты веселости она кидает на него недвусмысленные взгляды. Старшую монахиню почитает безмерно. На Пышку глядит не с омерзением, как старшая, а с глубоким религиозным ужасом и страстным греховным любопытством. Иногда, поймав себя на том, что она уже минуту с не совсем понятным ей самой волнением разглядывает эту женщину, живущую профессиональной любовью, младшая монахиня начинает поспешно креститься и торопливо хватается за четки. Каждый раз, когда на нее взглядывает граф, она краснеет и задыхается. Впрочем, все это, все эти внутренние переживания внешне скрыты выработанной, профессиональной скромностью, опущенными глазами, тихими движениями.