О Шмидте

Я уверен, что вы правы. Вы ведь догадываетесь, что обычно я ни с кем не обсуждаю такие вещи, кроме, разве что, одного друга, которого я знаю едва ли не всю жизнь? Зачем мы сейчас говорим об этом?

Думаю, потому, что я вас завела, и вы поняли, что разговор с психоаналитиком о сокровенном может доставлять удовольствие. Сомневаюсь, что у вас много возможностей свободно говорить об этом — только с тем другом, и все. Мы пока особенно не продвинулись, потому что вы не были честны, но, должна сказать, вы меня страшно заинтересовали.

Да что вы? Я думал, я самый заурядный человек.

Это также может быть интересно само по себе. А Джон верно говорит, что у вас с Шарлоттой больше нет родных?

Именно так. Мэри с детства сирота. Тети, которая ее вырастила, уже нет. Мой отец умер, когда мне было сорок с небольшим, мать — и того раньше. У каждого из них есть двоюродные братья и сестры и, пожалуй, какие-то дядья, но мои с ними не дружили. И не поддерживали связь. Не припомню, чтобы на похороны отца приезжал кто-то из родни. С другой стороны, в большой розовой вилле в Уэст-Палм-Бич живет моя мачеха, которая вполне здорова и благополучна и, по ее собственным словам, едва ли не моложе меня!

Джон никогда о ней не говорил, и Шарлотта тоже.

Ну а чего ради им это делать? Шарлотта своего деда не помнит, а с Бонни — так зовут мачеху — я общаюсь от случая к случаю. Вот когда умер отец, я приезжал забрать одежду, которую он мне оставил, да еще она мне вручила набор каких-то его вещей, видимо, тех, что ей не нравились, нашла способ отделаться; я не стал об этом задумываться. Мы одно время переписывались — по письму раз в год, под Рождество.

Шмидт замолчал и отнял руку. Дорогая Рената, предложите мне еще капельку виски. Я не против рассказать вам эту историю: это все было уже так давно.

Налейте сами. Я так расслабилась.

Ага. Ну так вот. Отец, понимаете, лишил меня наследства — он все оставил Бонни, включая мебель, которая принадлежала нашей семье много лет. Бонни не та тема, которую я стал бы обсуждать с Джоном. Да и с Шарлоттой-то, наверное, никогда не обсуждал. Бонни принадлежит прошлой жизни, тому времени, когда я учился в университете, начинал практиковать. Все это осталось позади, когда я встретил Мэри.

Наверное, очень обидно, когда тебя лишают наследства!