О сильных мира того

Морские львы по складу ума ближе всего подходят к человеку и имеют одну общую особенность и способность — внимательно следит за малейшим движением и мимикой сообщавшегося с ним человека и понимать его желание и даже душевные переживания.

Благодаря этой способности и особенности, морского льва легче и скорее выдрессировать, чем какое-либо другое животное.

Если бы великий Эдиссон знал о моем способе дрессировки, то давно бы уже применил к механизму еще и живую силу или, наоборот, к живой силе свои вспомогательные механизмы.

Разве нельзя допустить такое предположение?.

Я сидел у себя в «Уголке» и думал. Как добиться главного — победить пространство, т.-е. как достигнуть того, чтобы морская бездна не могла служить ластоногим защитой также, как птицам служит воздушное пространство?

Выпусти птицу, — она улетит, выпусти ластоногого, — оно, как и рыба, скроется в водяной громаде.

Как же победить пространство?

С этой мыслью я принимаюсь быстро за дело.

Вот я отрезаю несколько аршин от пожарного рукава, сшиваю крепкую гурту и надеваю ее на моего морского льва Лео. Большое железное кольцо на спине и застежки с помощью стальных карабинов довершают незатейливую сбрую.

Лео с гуртой беспокойно бросается в воду. Он трется об стенки аквариума, быстро плавая и ныряя в бассейне; он, видимо старается сбросить непревычное одеяние, но тщетно: вымокший рукав еще плотнее облекает его гибкое, скользкое тело.

Мало-по-малу Лео свыкается с гуртою. Я его оставляю в ней ночевать. На другой день он как бы не чувствует сбруи. Теперь дальше гораздо сложнее, я надеваю на голову Лео протез и прикрепляю его к гурте.

Лео сначало чувствует себя не важно и машет головой, стараясь сбросить незнакомое, мешающее ему постороннее тело. Но постепенно, мало-по-малу, он свыкается, видя бесполезность сопротивления. Брошенная мною рыбка подхватывается на лету.

Лео уже забыл о протезе. Сетка позволяет льву взять в зубы рыбу, но проглотить ее не может. Тут начинается борьба с непредвиденным неудобством. Лео болтает рыбу во все стороны, подкидывает ее в воздух и вновь ловит, но проглотить не может. Сетка делает свое дело. Лев растрепал на мелкие кусочки рыбу, но в рот ничего не получает. Лео перестал пробовать проглотить ее и держал в недоумении во рту.

Но вот мое слово, ему знакомое «аппорт», и он подносит ко мне рыбу.

Быстро беру у него изо рта рыбу, еще быстрее открываю протез с сеткой, кладу прямо в пасть Лео рыбу и тотчас же закрываю протез. Лео доволен, — в высшей степени доволен и я. Следующую брошенную рыбу он моментально преподносит мне и ждет, когда я открою протез и дам ему проглотить.

Так побеждено мною пространство. Оно для нас с Лео не существует. Лео без меня питаться не может.

Это была первая моя победа в области применения дрессированных животных на пользу человеку. Это был первый шаг к изобретению.

Отдав все свое время секретной дрессировке, я никого не впускал в мою лабораторию, кроме служащих.

В один вечер приехала к нам в гости жена покойного председателя Государственной Думы М. Н. Муромцева. Она сумела проникнуть в святое-святых, в мою лабораторию, увидела мои работы и сейчас же принялась хлопотать, чтобы провести мое изобретение в жизнь.

На следующий день она привезла ко мне командующего войсками Московского Округа генерала Мразовского.

Суровый генерал сначала недоверчиво отнесся к моим изобретениям, но чем больше он наблюдал и вникал, тем сильнее разгорался в нем интерес, и он провел в моей лаборатории около пяти часов, а, уезжая захватил с собою написанный мною на машинке мой труд с рисунками и чертежами.

Через несколько дней командующий приехал снова ко мне и привез с собою артиллерийского полковника.

Через две недели я узнал, что Мразовский послал мой труд и письмо в Петроград к военному министру Беляеву и ответа еще не получил.

Я вооружился терпением.

Проходит еще две недели.

Командующий посылает нарочного за ответом, при чем добавляет в своем письме к министру, какое громадное значение имеет для войны мое изобретение применение живой силы в военном деле и подробно описал, как видел у меня дрессировку морских львов.

Но вот грянул гром февральской революции. Началось массовое бегство сановников. Я вспомнил о генерале Мразовском и тотчас же поехал справиться об его участи и об участи моего изобретения.

Узнаю, что командующий войсками со всем своим штабом засел в городском манеже и, окруженный восставшими войсками, не сдается, ожидая распоряжения из Петрограда.

В конце концов он принужден был сдаться.

Я его потерял из вида…

Что касается моих документов, то с ними связаны тесно революционные события.

В дни восстания в Петрограде к министру Беляеву явились революционеры. Беляев успел сжечь у себя в камине то, что не хотел показывать, и в том числе мои труды с планами и чертежами.

Карл Либкнехт, Вильгельм и каска

Прежде я ежегодно уезжал летом с семьею за границу для лечения.

Война застала меня в Германии.