О Сюзанна!

Она всегда завидовала Клэри и Джебу, завидовала тому, что у них такая дружная семья — по крайней мере, была. Но, как выяснилось, детство у Джеба было много труднее, чем у нее, Сюзанны. Девушка, на которой он женился, оказалась совсем не жертвой и старше, чем она думала. Не совершал он и хладнокровного убийства той оленихи. Какие же из рассказов Клэри были правдивыми? Папа просто хочет сделать из тебя мужчину. Слова Клэри звучали двусмысленно — они одновременно и утешали, и критиковали Джеба за недостаток мужественности.

В десять-то лет? В какие еще игры она играла с ним или с Сюзанной? Может быть, Джон Юстас не так уж и не прав?

Тем не менее Клэри, кажется, всегда гордилась Джебом. Гордилась и страдала от того, что он ее отвергает. Сюзанна сама страдала от этого в Нью-Йорке и подозревала, что будет страдать снова. Причем Клэри вряд ли могла порицать брата за стремление к славе: он слишком много ради этого работал. Возможно, слава была ему очень нужна, чтобы утвердиться в жизни.

Ведь его отец больше времени проводил за решеткой, чем на свободе, а мать оставалась одна с восемью детьми на руках, среди которых был и сам Джеб. Как рассказывала Клэри, он разносил газеты, подстригал лужайки, копал червей для рыбаков, бегал по поручениям деда. Насчет этого Клэри вряд ли ее обманывала.

Его отец, размышляла Сюзанна, — и Дрейк. Возможно, Джон Юстас прав. У них с Джебом действительно есть кое-что общее, включая Клэри.

Перевернувшись на живот, Сюзанна подоткнула под себя белую перину. Вскоре ее плечи стали постепенно согреваться.

А теперь уже слишком поздно: Джеб уезжает. Лучше бы она выбрала кого-нибудь вроде Майкла, такого, кто не увидел бы в ней бедную богатую девочку и не заставил бы так сильно себя желать.

Из-за туч выглянула величественная луна, озаряя спальню своим таинственным светом. Окна были открыты, и Сюзанна надеялась, что свежий воздух поможет ей побыстрее уснуть. Так бы оно и случилось, если бы в коридоре не раздались чьи-то тихие шаги.

Путаясь в одеялах, Сюзанна поспешно перевернулась на спину.

Чуть приоткрыв дверь, в комнату проскользнул Джеб и сразу направился к постели Сюзанны. Он двигался неуверенно, как во сне, однако глаза его испытующе следили за Скованной. Опустившись на колени рядом с кроватью, Джеб обхватил руками лицо женщины. Руки его были прохладнее, чем тогда, когда он метался в лихорадке, но и не такими холодными, как были внизу.

— Я пришел извиниться. Извиниться за то, что сказал. — Пристально всматриваясь ей в глаза, он вдруг покачал головой: — Нет, это неправда, я пришел не только из-за этого. Хотя сначала я действительно так думал.

— Что?

— Что ты испорченная и избалованная, что у тебя слишком много денег и слишком мало сочувствия к людям.

— Но если у кого-то есть деньги, то совсем не обязательно, что он плохой человек. Или что у него нет таких же чувств, как и у всех.

— Я знаю, — сказал Джеб.

— И надежд, — добавила она.

— А как насчет развлечений? — Он наклонился и провел своими губами по ее губам. Губы Сюзанны были мягкими и теплыми.

— И развлечений тоже, — согласилась она, чувствуя, что слабеет. Она должна его оттолкнуть и не пытаться прочесть в его глазах то, что ей хочется.

Он снова ее поцеловал.

— Я думаю, нам нравятся одни и те же развлечения.

— Кажется, да.

Еще один долгий поцелуй.

— Мне кажется, что всю неделю мы бегали вокруг постели. Вверх-вниз…

Завтра он уезжает.

— Наверное, у тебя все-таки бред был дольше, чем я думала.

— У тебя его вообще не было, но ты тоже бегала, — засмеялся Джеб. — Здесь холодно. — Он стукнул коленом об пол. — Черт возьми, я ведь просто замерзаю. Можно мне лечь к тебе в постель?

Сюзанна раскрыла рот, чтобы ответить отказом, и он добавил:

— Раньше ты мне это позволяла.

— У тебя была температура. Тебя знобило. Я тебя грела.

— Я говорю о другом.

— Коуди!

— Ты мне позволяла это делать еще раньше. В Нью-Йорке. — Он снова поцеловал ее и целовал до тех пор, пока Сюзанна не застонала.

— Я не знаю, что ты…

— Ты знаешь, чего я хочу. — Он провел пальцем по ее щеке, затем по шее и вскоре добрался до левой груди — до того места, где видел татуировку в виде сердечка. — Ты хочешь того же.

— Но это же только секс! — в отчаянии сказала она. Но Джеб, откинув покрывала, оказался рядом с Сюзанной прежде, чем она успела раскрыть рот или хотя бы подумать о том, как окатит его холодными словами. Их тела сплелись — тело Сюзанны, завернутое в атлас, и тело Джеба, ничем не прикрытое, за исключением…

— Ты когда-нибудь сюда поднималась в таком виде?

— В каком?

— В голом.

Ниже ночной сорочки ее бедра были шелковистыми. Кожа Джеба — значительно грубее, но ее прикосновение вызывало в Сюзанне дрожь. Когда нога Джеба прижалась к ее ногам, все душеспасительные разговоры с самой собой мгновенно испарились и были забыты. Иногда различия бывают полезны — разные кусочки складываются в одну прелестную картинку.

— Джон Юстас может проснуться.

— Может, — согласился Джеб. — Он ведь врач, а врачи, как ты знаешь, могут прекрасно обходиться без сна. Даже в его возрасте.