О сквернословии в привычном и «достойном»

Слова, слова… У поклонников французской эстрады, особенно у старшего поколения, на слуху дуэт Далиды и Делона: «Paroles, Paroles…» («Слова, слова…»). Думаю, что даже при чтении этих строк у кого-то в памяти начинают звучать их голоса: проникновенно-трепетный Алена Делона и печальный, однако умело прикрытый насмешливо-ироничными интонациями голос Далиды. Мужчина признается, клянется в любви, а женщина не верит в его искренность, в то, что за словами что-то стоит. Уклоняется, ускользает, наученная, по-видимому, горьким опытом, все повторяя в припеве: «Слова, слова, слова…»

Кто владеет французским, хотя бы «со словарем», не может не обратить внимания, что в тексте звучат два слова, которые одинаково переводятся на русский как «слово»: это «mot» и «parole».

Так вот, первое – это слово как лексическая единица, как набор букв, которому соответствует определенный смысл в определенном языке, слово, которое пишется. Оно конкретно и сухо.

Второе – слово произносимое, изрекаемое, слово в широком смысле, в частности, которое дают, которым обязуются, свидетельствуют. Обязательство как таковое – это слово; свидетельство – слово, обещание. Все эти «слова» – «paroles». «Parole» – слово, которое выкрикивают и шепчут, которым зовут и которым стонут…

Не верит героиня Далиды обещаниям, заверениям, клятвам, признаниям, уговорам – его словам. Все это для нее не более чем одни лишь «paroles, paroles, paroles…». Она как бы говорит: «Признания, обещания, клятвы, дифирамбы, комплименты – это все пустое, не верю больше, все, устала…» Вот ведь как…

Именно слово, которое исходит из нас, будучи не просто «лексической и грамматической единицей языка», не просто мыслью, выражаемой этой единицей, но средоточием смыслов, которыми оно обогащается благодаря переживаемым чувствам, окраске голоса, интонации, – для нее это всего лишь слово. Ибо вся речь его – пустословие, потому что за его словами, какими бы искренними ни были вызвавшие их душевные импульсы, ничего не стоит. Нет за ними характера, который не допустил бы расхождения слова с делом.

Можно много и красиво переживать. Можно много и красиво говорить об этом. Но, если у слов нет последовательного продолжения в делах, они обесцениваются. «Опять слова, которые ты бросаешь на ветер», – поет Далида.

Вряд ли авторы песни были знакомы с поэзией Тютчева и его знаменитым высказыванием из стихотворения «Silentium!» «мысль изреченная есть ложь». Вот фрагмент оттуда:

Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймет ли он, чем ты живешь?
Мысль изреченная есть ложь.

Тут, правда, смысл совсем иной. Далида обличает легкомыслие, с которым порой мы разбрасываемся словами: красивыми и громкими, приятными как слушающему, так и произносящему или пишущему их. Певица обличает наше легкомыслие, из-за которого слова утрачивают свои значение и значимость, свои смысл и честь.

Тютчев же говорит о том, как трудно поделиться своими мыслями с другим человеком, если высказывается не голый рассудок, просто передающий информацию, а сердце. И правда: как понять нас тому, чей разум «настроен и отрегулирован» по другим схемам, чье сердце лишено наших способностей, но зато обладает своими, которых нет у нас?

А ведь человек, как правило, не представляет, что бывает мироощущение, отличное от его собственного. Как вообще нам понять друг друга, если опыт у каждого из нас свой? Наконец, как нам понять друг друга, если мы не умеем ни слушать, ни принимать «высказывания сердца» другого? Когда мы не умеем (или не хотим?) вникать в «то, чем он живет», меряя все по себе или по бытующим стереотипам и удовлетворяясь этой иллюзией собственного всепонимания и всезнания?

В итоге сказанное из глубины оказывается «бисером»,[6] который, понятное дело, растаптывается. Ведь ему не знают цены и не понимают его предназначения, отчего и воспринимается он как издевательство: шарики какие-то несъедобные…

Да и могут ли слова передать мысль в полноте? Устная или письменная речь – это уже как бы перевод мысли с языка внутреннего на общедоступный. Ложь заключается в самой неполноте соответствия слова содержащейся в нем мысли. Почему мы иногда вместо того, чтобы высказываться своими словами, цитируем философов, поэтов? Потому что найденные ими формы наилучшим образом передают наши мысли и чувства, для которых мы не можем подобрать своих слов, не извратив сути.

Тютчев очень хорошо это чувствовал:

Нам не дано предугадать,
Как слово наше отзовется, —
И нам сочувствие дается,
Как нам дается благодать…