О сладких грёзах и горьких зельях

Я тихонько вздохнула и снова посмотрела на своё отражение, оглядывая себя уже более спокойно.

Внешность моя почти не изменилась, если не считать исчезнувших нечеловеческих атрибутов. Но, если честно, с этим можно было смириться: с самого детства и до конца своей первой жизни я ходила со спиленными рогами, купированным хвостом и скрытыми иллюзией глазами. За это спасибо добрым родителям, не пожелавшим отдавать ребёнка, пусть и уродца по меркам того времени, на растерзание Чистильщикам.

В итоге я всё равно попала к ним, конечно, поскольку была молодой романтичной идиоткой. Но и за те шестнадцать, что перепали мне в первой жизни, я была породившим меня людям искренне благодарна.

Касаемо же лощёной человеческой мымры, отражавшейся в зеркале… Ну, пожалуй, так я могла выглядеть, если бы задалась целью быть ослепительно прекрасной — круглые сутки, без перерывов и выходных. Да, а ещё тратила бы на это половину своего — немаленького, мягко говоря — жалования.

Будучи объективной, я и в жизни недурна собой, грех жаловаться. В мечтах колдуна, однако, красота моя била все рекорды. Кожа, оливковая от природы, слегка сияла изнутри и была нереально ровной; достичь подобного эффекта можно было исключительно с помощью дорогостоящей (и крайне муторной) косметической магии. Светло-каштановые волосы, в реальности всегда стянутые в косу сложного плетения и тронутые сединой ещё со времён второй смерти, в иллюзорном мире были ярки, блестели и вились крупными кольцами, кое-где переплетённые с явственно драгоценными мерцающими нитями. Зелёные глаза казались по-кукольному яркими — именно такого эффекта праздные аристократки добиваются, закапывая в них безумно жгучее зелье раз в неделю. Я вздохнула, мысленно сожалея о своих настоящих глазах — жёлто-зелёных, лучистых, с вертикальным зрачком.

Аккуратные серёжки-капельки в ушах, тонкую цепочку с подобной же висюлькой на шее и брачные браслеты на руках я осмотрела с некоторым философским смирением.

"Это ненадолго, — сказала я себе. — И он всё забудет, а ты станешь собой. Выведи его из замка и плюнь. Это просто работа. Странная, это правда, но стоит порадоваться хотя бы тому, что пытки и издевательства не включены в программу мероприятия — как минимум, пока что".

Вздохнув, я опёрлась лбом об успокаивающую прохладу родной демонам зеркальной глади и прикрыла глаза.

Воистину, есть секреты, которых не стоит знать. Чужие желания — потёмки, и лучше бы им оставаться таковыми.

Хотела ли я когда-либо узнать, что лорд Саннар считает меня желанной настолько, что даже хотел бы видеть меня своей женой? О, да. Я всё отдала бы за это в свои четырнадцать, когда карабкалась на крыши домов, выпуская когти, чтобы издали понаблюдать за юным лордом-колдуном, казавшимся тогда таким прекрасным, серьёзным и недоступным, что просто смешно.

Хотела ли я когда-либо узнать, что он сожалеет о произошедшем? После свей зажигательной кончины — разумеется. Я грезила о мести, жаждала причинить боль и не всё, но многое бы отдала, чтобы знать наверняка: его мучает совесть.

Эта ерунда с мечтами — они вечно сбываются невовремя и как-то так хитровыкручено, что остаётся только стоять и хлопать глазами, поражаясь коварству и чувству юмора судьбы.

Сейчас тоже… казалось бы, вот оно перед глазами, как ответ на все молитвы — то несбывшееся, о чём Саннар сожалеет до такой степени, что даже угодил в ловушку наваждения. И, если быть честной хотя бы с собой, что я ощущаю теперь? Торжество? Самодовольство? Если бы!

Печаль и злость от того, что даже в мечтах он предпочитает видеть меня человеком. Горечь от осознания всех наших потерь.

И, наверное, жалость к тому юному парню, который последовал букве закона, но так себя за это и не простил. Что уж там, даже я если не простила, то поняла точно. А он…

— Золотой за твои мысли, — знакомый голос вырвал из размышлений.

Я дёрнулась и распахнула глаза. Ох уж мне эти человеческие чувства! Как будто слепая и глухая. Долго он уже плечом дверной косяк подпирает, интересно? И глаза какие… серьёзные, внимательные, цепкие. Он так обычно смотрит, когда пытается разрешить серьёзную загадку.

— Мои мысли стоят дороже, — огрызнулась почти автоматически.

Его грубы дрогнули.

— Ну, я полагал, что мне положена скидка…

— На эти мысли она не распространяется, — фыркнула я. — И вообще, они изъяты из продажи. Должна же я оставить что-то для себя?

Он прищурился, внимательно рассматривая меня.

Я снова попробовала сказать всё, как есть — опять безрезультатно… ну, если всерьёз не считать за результат роль, снова попытавшуюся перехватить надо мной контроль. У меня даже в глазах на миг потемнело от силы её давления, но сдержать удалось. Во рту остался неприятный привкус. Бр-р-р, ну до чего же мерзкая магия!

— Идём спать, — сказал он спокойно.

— Прости, дорогой, сегодня я сплю на диване, — дёрнула плечом.

Ути, какие мы раздражённые!

— Адри, что произошло?

— У меня критические дни. И всё ещё голова болит.

Да-да, и хвост отвалился — по твоей вине, между прочим.

Он вздохнул.