О, Солон!

Наверное, достаточно. Нравственный облик Сократа, смысл его философии и этики, равно как и характер его неутомимой пропаганды своих идеалов, читателю должны быть ясны. Кстати сказать, эта пропаганда отнюдь не была безрезультатной. Забегая вперед, скажу, что, несмотря на тяжесть обвинения в безбожии и естественное раздражение, которое у многих афинян вызывали его обличения, за оправдание Сократа на суде был подан 221 голос, против — 280. Расстанемся с философом до этих трагических последних дней его жизни и подведем итог, ради которого в этой главе шла о нем речь.

Перикл и Сократ! Два великих гражданина и мыслителя одной эпохи, достойные друг друга в своем личном благородстве. Быть может, они не спорили между собой, быть может, философия Сократа еще не сложилась к моменту смерти Перикла (есть основания полагать, что Сократ начинал не с этики, а натурфилософии, как ученик Анаксагора). Может быть. Но не в этом суть. Перед нами два подхода, два пути совершенствования общества. Перикл — это материальное процветание, гражданственность, направляемая демократия, общее дело, облагораживающее воздействие искусства. Сократ — "умеренность в удовлетворении чувственных потребностей", высокая личная нравственность, забота о душе. Для обоих — приверженность правде и справедливости. Если бы эти два подхода слились в один! Ведь они отнюдь не противоречат, а скорее дополняют друг друга.

В свою историческую эпоху и Перикл, и Сократ как будто бы потерпели фиаско. Крушение демократии, падение нравов, казнь Сократа… Но оба они оплодотворили развитие человечества. Перикл — через французских просветителей — положил начало современной демократии. Сократ — через Платона, Аристотеля и раннее христианство — заложил основы наших представлений о нравственности. Если бы в наш "просвещенный век" удалось соединить подлинную демократию (быть может, в форме направляемой демократии) с высокой личной и, на ее основе, гражданской нравственностью!.. Быть может, нам необходимо выработать какую-то новую веру, если угодно — религию. Я употребляю это слово не в смысле веры в бога, а в том смысле, который в него вкладывал Лев Толстой. Он писал:

"Религия есть известное, установленное человеком отношение к бесконечному миру или началу его. Нравственность же есть всегдашнее руководство жизни, вытекающее из этого отношения". (Религия и нравственность, 1893 г. Полное собр. соч., т. 39, стр. 26)

Ясно вижу скептическую усмешку на лице некоторых читателей. Она как бы говорит: "Все это чистейший идеализм, красивые слова! Каждый непрочь поговорить о добре и справедливости. Но кто в них верит? Кое-какие нравственные нормы общежития могут быть приняты, поскольку они всем выгодны. Например, честность и верность слову в торговых сделках. Да и сама демократия, конечно, выгодна для свободного развития рыночных, товарно-денежных отношений. И все-таки, если не стремление к повышению своего жизненного уровня, к комфорту и богатству, то что может служить стимулом полезной деятельности современного человека?"

Сегодня, когда жизненный уровень большинства граждан нашей страны еще низок, ответить на этот вопрос нелегко. И все же попробую. Да, сегодня материальная заинтересованность — на первом плане. Но заглянем в завтрашний день. Достижение вполне приемлемого уровня потребления (по нынешним мировым стандартам) вещь, очевидно, реальная. А сами «стандарты», материальные потребности человека? Не будут ли они расти неограниченно? Вряд ли. Природа человека, к счастью, меняется медленно. Можно изыскивать все новые степени материального комфорта. Но, начиная с некоторого уровня, «продвижение» в этом направлении становится и малозначащим, и трудным. наступает пресыщение. Между тем нормальному человеку знакомо ощущение «комфортности» совсем иного рода. Это — благодарность и уважение других людей. Ими «платят» за доброжелательность, участие, помощь, какую мы всегда можем оказать тем, кто нас окружает дома и на работе. А также и за хороший, честный труд. Когда мы сталкиваемся с человеком, который работает "на совесть" — будь он врач или слесарь — мы относимся к нему с уважением. А если его труд полезен и нам лично — с благодарностью.

Ощущение такого "морального комфорта" может служить нравственной основой демократии и даже, если угодно, новой веры. Поверить надо только в то, что делать добро для других людей тоже… «выгодно»! Только выгода значительнее. Это — не удовольствие, а радость, счастливое расположение духа. Ведь источником радости для человека почти всегда служит исполнение желаний. Исполнить желание, быть полезным другим — проще всего. Ограничений — никаких! А поверить надо только сначала; потом можно убедиться на собственном опыте, понять. (Сократовское знание!)

И вовсе не обязательно, чтобы доброе дело было оценено и вознаграждено благодарностью. Награда заключена в нем самом. Тому, кто это уже знает из своей жизненной практики, не нужны ссылки на авторитеты. А для тех, кто сомневается, приведу слова двух великих философов Греции. Аристотель в трактате «Этика» пишет так: