О, Солон!

Другое дело — в прочих городах Эллады. Туда демократия экспортировалась из Афин. Иногда в виде примера, соблазнительного не только для бедноты, но и для тех, в ком новообретенное богатство пробудило жажду власти, а иногда — принудительно, как в городах Афинской морской империи. Это происходило сравнительно недавно. Подражание и принуждение имели в качестве образца Афинскую демократию уже демагогического толка. Собственных демократических традиций не существовало, а влияние аристократии и сложившейся на ее основе олигархии было велико. В результате такого генезиса партии демократов и олигархов во многих городах вели между собой борьбу "на равных". Лидеры обеих партий стремились обещаниями и подачками привлечь на свою сторону рядовых граждан, разжигая ненависть и междоусобную борьбу. Одним из наиболее эффективных средств в этой борьбе стало вовлечение в нее посторонней военной силы. Такую возможность предоставила война между Афинами и Спартой. Демократы стремились заручиться поддержкой афинян, олигархи обращались за помощью к спартанцам.

Государственное устройство Спарты в период Пелопоннесских войн нельзя назвать правлением аристократии или олигархии. Сами эти понятия в обычном их значении не соответствовали своеобразному образу жизни спартанцев. Со времен полулегендарного законодателя Ликурга (VIII в.) в Спарте культивировалась умеренность и даже суровость образа жизни. Личное обогащение никого не привлекало, внешней торговли не существовало, в обращении находилась только медная монета внутреннего пользования, военной добычи спартанцы не брали, данью побежденных врагов не облагали. Это была "община равных" или, скорее, военный лагерь, где распоряжались военачальники, а деньги не могли служить источником ни власти, ни влияния. Сами спартанцы ремеслами и сельским хозяйством не занимались. Их кормило порабощенное еще в незапамятные времена коренное население страны. Институты государственной власти в Спарте имели своеобразный смешанный характер. С одной стороны, — два одновременно царствующих царя. Их власть — наследственная и пожизненная — ограничивалась тем, что они принимали на себя верховное командование во время войны и следили за обеспечением безопасности на дорогах в мирное время. Наряду с царями существовал совет старейшин ("герусия"). Тридцать человек ("геронты"), избирались народным собранием из числа граждан старше шестидесяти лет и оставались членами герусии пожизненно. Это — военный совет и верховный суд. С другой стороны, — демократические учреждения. Вся политическая власть принадлежала Совету из пяти «эфоров», переизбираемых народным собранием ежегодно. Само народное собрание ("апелла"), куда входили все спартанцы, достигшие 30 лет, собиралось ежемесячно, но не имело права обсуждения каких-либо вопросов. Оно лишь одобряло или не одобряло (криком!) действия царей и других должностных лиц.

Из этой краткой справки видно, что олигархи не могли вызывать особенной симпатии у спартанцев. Но "на войне как на войне!". Если афиняне поддерживали демократов, то Спарта, естественно, готова была оказать помощь их противникам.

Обрисовав таким образом, в самых общих чертах политическую ситуацию ряда городов Эллады, «обогнавших» Афины на пути конфронтации демократов и олигархов, предоставим слово очевидцу. Вот, что пишет об этом Фукидид:

"Этой междоусобной борьбой были охвачены теперь все города Эллады. Города по каким-либо причинам вовлеченные в нее позднее, узнав теперь о происшедших подобного рода событиях в других городах, заходили все дальше и дальше в своих буйственных замыслах и превосходили своих предшественников коварством в приемах борьбы и жестокостью мщения. Изменилось даже привычное значение слов в оценке человеческих действий…

… Человек, поносящий других и вечно всем недовольный, пользовался доверием, а его противник, напротив, вызывал подозрения. Удачливый и хитрый интриган считался проницательным, а распознавший заранее его планы — еще более ловким. С другой стороны, того, кто заранее решил отказаться от участия в политических происках, того считали врагом своей партии и трусом, испугавшимся противника. Хвалили тех, кто мог заранее предупредить доносом задуманную против него интригу или подталкивал на это других… Взаимные клятвы, даваемые для примирения, обе стороны признавали лишь средством для того, чтобы выиграть время в трудном положении, и считали себя связанными ими лишь до тех пор, пока не соберутся с силами для новой борьбы…"

Ай да Фукидид! Нельзя отказать ему в знании слабостей человеческой природы! Но слушаем дальше:

"… Причина всех этих зол — жажда власти, коренящаяся в алчности и честолюбии. Отсюда проистекает и жгучая страсть к соперничеству, когда люди предаются спорам и раздорам. Действительно, у главарей обеих городских партий на устах красивые слова: "равноправие для всех" или "умеренная аристократия". Они утверждают, что борются за благо государства, в действительности же ведут лишь борьбу между собой за господство…