О состоянии, тенденциях и возможностях управления

«Державность» не может быть САМОцелью жизнедеятельности общества, поскольку государственность — по своему объективному предназначению — средство осуществления целей БОЛЕЕ ВЫСОКОГО порядка значимости[30]. А если такого рода целей нет, либо они отвергаются теми, в чьих руках оказалась государственная власть, то государственность становится самоцелью, вследствие чего идея «державности» обречена быть бесплодной, а государственность, соответственно, — становится паразитической.

Вариантов дальнейшего течения событий в этом случае два:

   ● либо государственность, не обретя целей более высокого порядка общественной значимости или противясь их осуществлению, именно по этой причине приходит к своему краху[31], последствия чего вариативны (в лучшем случае — замена более состоятельной государственностью, в худшем случае — гражданская война, оккупация, расчленение страны и т.п. вплоть до ухода народов этого государства в историческое небытие);

   ● либо государственность обретает цели более высокого порядка значимости, нежели поддержание и воспроизводство самой себя, на которые начинает работать, наращивая эффективность, и вследствие обретения целей более высокого порядка общественной значимости перестаёт быть паразитической.

Однако цели, на осуществление которых должна работать государственность, пути и способы их достижения, — в постсоветской России вне публичного обсуждения: это запретная в официозе тема на протяжении всего имперского периода истории России и всех послесталинских времён. Большевистско-сталинский период — стоит вне этой традиции.

Если идея «державности» не работает сама по себе, т.е. без каких-либо пояснений со стороны политиков на тему «мы работаем, что есть сил на благо народа, но тупой народ не понимает своего счастья жить под нашей властью», которые вызывают лишь осмеяние и ругань со стороны подвластных[32], то без диагностики ситуации не обойтись.

Для того, чтобы государственность могла работать без пояснений и убеждений народа в своей благости и мудрости, необходимо, чтобы в результатах государственного правления подавляющее большинство людей видело воплощение их собственных ощущений справедливости в организации жизни общества. И именно этого нет в постсоветской России на протяжении всего времени её существования.

Вопрос о социальной справедливости не так прост, как его представляют либералы в смысле «отнять и поделить», чтобы, предложив заведомо идиотское «решение», уйти от его обсуждения по существу и тем самым уклониться от реализации жизненно состоятельного решения, несовместимого с либеральными бендеровско-чичиковскими идеалами «великих комбинаторов». Но чтобы Роман Абрамович и ему подобные макро- и микро- олигархи жили во дворцах, с прислугой и охраной, рассекали по всему свету на собственных авиалайнерах и яхтах, размером чуть меньше символа революции — крейсера «Авроры», — видеть в этом смысл своей жизни могут тоже только идиоты. И если «державники» намерены вытеснить Рому и ему подобных из его социальной ниши для того, чтобы оккупировать её самим, то в России идея «державности» не будет на них работать точно так же, как ныне в России на Рому, на ему подобных и на массовку почитателей талантов олигархов и их завистников не работает идея либерализма.

Иначе говоря, народное единство де-факто — без каких-либо деклараций на эту тему — следствие того, что государственность делом выражает народные чаяния справедливости в своей политике. Подменить это дело словами о «согласии и примирении» [33] паразитов и работяг, об их взаимной комплиментарности и толерантности, о порочности зависти «неудачников» к успеху Ромы и ему подобных — не удастся: придётся либо воплощать в жизнь справедливость — либо пасть жертвой «социальной зависти» и «непонимания тупым народом своего счастья» жить под властью идиотов и «креативных» проходимцев[34].

3. Справедливость: сакральная и «историческая»