О социализме и русской революции

В таких условиях следовало сначала вообще добиться для современного городского пролетариата общественных и исторических гражданских прав, доказать его социальное и экономическое значение, дремлющие в нем зачатки будущей революционной силы, а также «особую взаимосвязь рабочего сословия» с политическим освобождением России от царизма. Одна только эта задача, горячая теоретическая, литературная борьба с народническими, антикапиталистическими теориями за право капитализма на существование и за роль современного пролетариата в русском обществе потребовала почти целого десятилетия.

Только в начале 90-х годов террористические традиции и народнические предрассудки русской интеллигенции были настолько преодолены и учение Маркса укоренилось так широко в умах людей, что смогла начаться социал-демократическая практика.

Но тут только и начались трудности и мучительные плутания практики. Поначалу она, естественно, приняла форму тайной пропаганды в небольших замкнутых рабочих кружках. Сначала необходимо было осуществить самое общее просвещение совсем еще необученного пролетария, дать ему элементарнейшие основы образования, прежде чем он станет восприимчивым к социал-демократическому учению. Таким образом, пропаганда поневоле оказалась связанной с общей просветительской работой и превратилась в дело чрезвычайно трудное, медленно продвигающееся вперед. В течение ряда лет кружки по 5, 10, 20 рабочих поглощали лучшие, собственно, все силы социал-демократической интеллигенции. Благодаря той добросовестности и тому усердию, с какими в России та или иная господствующая форма агитации постоянно доводится до крайности, до абсурда, в кружковую агитацию вскоре проник неизбежный элемент педантизма, и вскоре социал-демократия заметила, что социализм между тем превратился в кружках почти в карикатуру на марксово учение о классовой борьбе. Рабочие становились в кружках не классово сознательными борющимися пролетариями, а, так сказать, учеными раввинами социализма, превращались в натасканные образцовые экземпляры просвещенных рабочих, которые не только не вносили движение в широкие массы, а, напротив, вырванные из своей родной почвы, отчуждались от масс.