О Сталине и сталинизме

Типичный в этом отношении процесс состоялся в конце 1937 года в Красногвардейском районе Ленинградской области. Спецколлегия областного суда с участием прокурора Б. П. Позерна судила секретаря райкома И. В. Васильева, председателя райисполкома А. И. Дмитриченко, директора МТС С. А. Семенова, старшего землеустроителя А. И. Портнова и некоторых других районных работников. Они обвинялись в развале колхозного производства «в целях вредительства», в задолженности местных колхозов государству, в крайне низкой оплате труда колхозников. Как утверждалось в обвинительном заключении, все это делалось для «реставрации капитализма в СССР». Секретарь райкома Васильев признал факты тяжелого положения колхозов района, однако решительно отрицал какое-либо сознательное вредительство или участие в антисоветской организации. Но другие подсудимые полностью «признались» в своей контрреволюционной деятельности. После речи прокурора был объявлен приговор: всех ожидал расстрел.

Иногда устраивался показательный суд в столице союзной или автономной республики. Так, в Минске, в Клубе пищевиков, судили «вредителей» из конторы «Заготзерно». В Орджоникидзе специальная сессия Верховного суда Северной Осетии судила за «вредительство» и создание «кулацкой повстанческой организации» тринадцать колхозников и колхозных активистов из села Даргавс. Шесть из них были приговорены к расстрелу. Такого же рода судилища прошли в Куйбышев, Архангельске, Воронеже, Ярославле и других городах.

Во многих областях и союзных республиках состоялись особые показательные процессы над «вредителями» — работниками торговли. Их обвиняли в умышленной организации перебоев в снабжении населения товарами с целью вызвать недовольство Советской властью. Особенно много судебных процессов состоялось по поводу «вредительства» на железных дорогах. Так, в 1937 году в городе Свободном выездная сессия Военной Коллегии Верховного Суда СССР рассмотрела дело о «троцкистско-шпионской террористической деятельности» на Амурской железной дороге. По этому делу было приговорено к расстрелу 46 человек. До конца года в этом же городе состоялись еще три судебных процесса над железнодорожниками, на которых были приговорены к расстрелу соответственно 28, 60 и 24 человека. Аналогичные процессы выездная сессия Военной Коллегии провела в Хабаровске и Владивостоке, где в общей сложности было расстреляно более 100 человек.

В некоторых областях обезумевшие сотрудники НКВД привлекали к ответственности за «контрреволюцию» и «террор» даже детей. Например, в городе Ленинске-Кузнецком арестовали 60 детей 10-12-летнего возраста, якобы создавших «контрреволюционную террористическую группу». Восемь месяцев этих детей держали в городской тюрьме. Одновременно были заведены «дела» на еще 100 детей. Возмущение этим в городе было столь сильно, что пришлось вмешаться областным организациям. Детей выпустили на свободу и «реабилитировали», а работников НКВД А. Т. Лунькова, А. М. Савкина, А. И. Белоусова и других привлекли к судебной ответственности.

Гонения на церковь, борьба с «религиозными предрассудками» начались еще в 20-х годах, причем принимали временами характер антицерковного террора. Тогда пострадали все религиозные организации и церковные группы, но прежде всего православная церковь. Арестовывали и ссылали многих видных и авторитетных церковных деятелей. В 1928 году был сослан, а позднее арестован и погиб крупнейший русский религиозный мыслитель Павел Флоренский. В 1928–1929 годах были закрыты все монастыри, функционировавшие в тот период как образцовые сельскохозяйственные артели. Тысячи монахов и монахинь выслали в Сибирь. В середине 1929 года в ЦК ВКП(б) было проведено совещание по антирелигиозной работе, а вскоре состоялся и Второй Всесоюзный съезд воинствующих безбожников. После съезда антирелигиозный террор усилился повсеместно, особенно в деревне. По-видимому, Сталин считал церковь одним из главных препятствий в деле коллективизации. После того как в той или иной деревне принимали решение о коллективизации, обычно сразу же закрывали местную церковь. При этом с купола церкви сбивали крест, а иконы и церковную утварь сжигали. Многих сельских священников арестовывали так же, как и тех крестьян, которые пытались воспротивиться уничтожению церкви. Тысячи людей пострадали, таким образом, не по социальному, а по религиозному признаку.

К началу 1930 года антицерковный террор достиг особенно широкого размаха. Запуганная Академия наук специальным решением сняла с охраны большинство памятников старины, связанных с «религиозными культами». В старинных русских городах — Тверь, Нижний Новгород, Псков, Новгород, Самара, Вятка, Рязань, Тула и других сносили и разрушали ценнейшие памятники архитектуры.

Очень пострадала Москва. Церкви разрушали даже в Кремле, хотя против этого решительно возражали А. В. Луначарский и А. С. Енукидзе.