О Сталине с любовью

Перед тем как уезжать за границу, Сталин посоветовал совершить поездку по Советскому Союзу, посетить великие стройки той поры, побывать на полях, в том числе и на целинных, которые только-только начали осваивать. Увидеть, понять, прочувствовать, чем дышит, как живет Советская страна, чтобы там, за границей, иметь возможность сравнивать. Очень дельный совет.

Мудрый старший товарищ… Именно таким и был Сталин для всех, мудрым старшим товарищем.

Апрель 1939-го

Той весной Г.В. придумал сюжет, который понравился нам обоим своей искренностью и своим драматизмом. Дальний Восток. Маленькая дружная семья — мать, вдова капитана-пограничника, погибшего от вражеской пули, и маленький сын. Сын заболевает (чем именно, мы не придумали, но за этим дело бы не стало, подсказал бы кто-то из знакомых врачей), спасти его может только срочная операция. Операция очень сложная, такие делают только в Москве или Ленинграде. Местные врачи помочь не могут. Везти мальчика в Москву с Дальнего Востока невозможно, он ослаб и не перенесет дальней дороги. Отчаявшаяся мать посылает телеграмму Сталину, прося его о помощи. Сталин присылает за мальчиком и его матерью самолет. В пути о больном ребенке заботятся медики. Мальчика привозят в Москву, оперируют, спасают. Финальные кадры — мать и сын в Кремле благодарят Сталина.

Воодушевленная, я рассказала Сталину о нашем замысле. Было очень интересно узнать его мнение. Признаюсь честно, я рассчитывала на одобрение и надеялась получить какие-нибудь замечания, которые помогли бы нам в работе. Заодно хотела обсудить одну очень смелую идею Г.В., который придумал в финале снять не актера в роли Сталина, а самого Сталина, произносившего небольшую речь. Смело, но мне казалось, что есть шансы за то, что Сталин может согласиться. Звучное название мы придумать не успели, остановились пока на «Отеческой заботе».

Сталин выслушал меня, помолчал немного, а потом с искренним любопытством поинтересовался:

— Зачем сразу давать телеграмму в Москву? Разве на Дальнем Востоке нет райкомов и обкомов? И что это за больница такая, где только разводить руками умеют и на Москву кивать? Разве там нет ни одного коммуниста? Я так думаю, что секретарь парткома вместе с главным врачом пришли бы к первому секретарю райкома и тот бы организовал срочную перевозку ребенка в Москву. Может, они сразу бы обратились в обком… Пусть так. Но они не могли бездействовать. Это преступное бездействие. Что подумают зрители, увидев такую картину? Что в Советском Союзе без вмешательства Сталина ничего не делается? Что Сталин хороший, а все остальные — нет? Как в голову советскому режиссеру могла прийти такая антисоветская мысль?..

Щеки мои горели, я корила себя за глупость и одновременно радовалась тому, что не успела озвучить идею об участии Сталина в финале картины. Действительно, как нам мог понравиться такой сюжет?

— И зачем непременно в Москву? — продолжал Сталин. — В Новосибирске двенадцать лет работает институт усовершенствования врачей, а три года назад там открылся медицинский институт, в котором работает замечательный хирург Владимир Михайлович Мыш…

Имя этого врача врезалось в мою память навечно. Но тому были особые обстоятельства, все чувства мои были напряжены. А вот как Сталин мог помнить все это? Зашла речь о сюжете новой картины, и вот он уже называет институты, время их существования, имена сотрудников… Общаясь с Ним, я поняла, что такое настоящий государственный ум. Он держал в уме всю страну, все знал, все помнил, все понимал.

— Новосибирские хирурги очень бы расстроились, увидев такую картину. Все советские люди расстроились бы и недоумевали…

Тут он сделал паузу, увидев, что я вот-вот расплачусь. Прищурился, улыбнулся шире обычного (обычно он улыбался сдержанно, в усы) и, сменив тон с сердитого на веселый, сказал:

— А-а, догадался! Александров решил снять очередную комедию, что-то вроде советского водевиля, когда все шиворот-навыворот и заведомо неправда. Гм… Думаю, что советские зрители его задумку не оценят.