О стойкости мудреца

Если ты находишь в человеческой жизни что-нибудь лучшее, нежели справедливость, истина, благоразумие, мужество, одним словом, удовлетворенность твоего духа самим собой, где он может указать тебе путь действия, согласный с правым разумом, и своей участью, где выпадающее на долю не зависит от выбора, если, говорю я, ты видишь что-нибудь лучшее, нежели это, то положи всю свою душу на то, чтобы испытать оказавшееся наилучшим. Если же ничто не кажется тебе лучшим, нежели живущий в тебе гений, подчинивший себе отдельные стремления, исследующий свои представления, сделавший себя недоступным для обольщения чувств, как говорил Сократ, подчинивший себя богам и заботящийся о людях, если по сравнению с этим ты находишь все остальное мелким и ничтожным, то не уделяй места ничему другому, что, раз прельстивши и склонивши тебя, уже не даст тебе возможности безраздельно отдаться служению единственно тебе принадлежащему благу. Ведь непозволительно же рядом с благом разума и гражданственности ставить что-либо чужеродное, как-то: одобрение толпы, власть, богатство, жизнь, полная наслаждений. Но все это, если ты припишешь ему хотя бы незначительную ценность, внезапно овладеет тобой и увлечет за собой. Ты же, говорю, искренно и свободно избирай лучшее и держись его. – «Но лучшее – это полезное». – Если оно полезно для тебя как существа разумного, то береги его; если для тебя как животного, отрекись от него. Оберегай способность суждения от надменности, чтобы иметь возможность осторожно производить исследование.

7

Никогда не считай полезным для себя то, что когда-либо побудит тебя преступить обещание, забыть стыд, ненавидеть кого-нибудь, подозревать, клясть, лицемерить, пожелать чего-нибудь такого, что прячут за стенами и замками. Ведь тот, кто отдал предпочтение своему духу, гению и служению его добродетели, не надевает трагической маски, не издает стенаний, не нуждается ни в уединении, ни в многолюдстве. Он будет жить – и это самое главное, – ничего не преследуя и ничего не избегая. Его совершенно не беспокоит, в течение ли большего или меньшего времени его душа будет пребывать в телесной оболочке, и, когда придет момент расставания с жизнью, он уйдет с таким же легким сердцем, с каким он стал бы приводить в исполнение что-нибудь другое из того, что может быть сделано с достоинством и честью. Ведь всю свою жизнь он только и думает о том, чтобы не дать своей душе опуститься до состояния, недостойного разумного и призванного к гражданственности существа.

8

В душе человека, облагороженного и претерпевшего очищение, ты не найдешь ни гнойников, ни скверны, ни скрытой порчи. Когда бы ни настигла его судьба, его жизнь не будет неокончена, как про трагического актера говорят, что он оставил сцену, не окончив и не доиграв роли. В нем нет ничего рабского, вынужденного, нет навязчивости, отчужденности, нет ничего, заслуживающего порицания и боящегося света.

9

Относись бережно к способности составлять себе убеждение. От нее всецело зависит, чтобы не возникло в руководящем тобой начале никакого убеждения, несогласного с природой и строем разумного существа. Она же предписывает нам не быть скорыми на решения, относиться с благожелательностью к людям и слушаться богов.

10

Отринув все, держись лишь этих немногих правил⁶. Помни также, что каждый живет лишь настоящим, ничтожно малым моментом; все же остальное или уже прожито, или покрыто неизвестностью. Ничтожна жизнь каждого, ничтожен тот уголок земли, где он живет, ничтожна и самая долгая слава посмертная: она держится лишь в нескольких кратковечных поколениях людей, не знающих и самих себя, не то что тех, кто уже давно опочил.

11