О тех, кто предал Францию

В эти дни Тур подвергался довольно частым бомбардировкам, и правительство решило переехать в Бордо. Так же как и при отступлении из Парижа, невозможно было выяснить, где находятся германские войска. Были сообщения, что после прорыва на Эн немцы быстро продвигаются на юг в двух направлениях. Одно направление — к востоку от Парижа на Труа, Дижон и дальше к швейцарской границе, а второе — к западу от Парижа, через Шартр на Ле Ман и Тур. Часть сотрудников агентства Рейтер уже перебралась в Бордо. Агентство Гавас упаковывалось и увольняло всех, кому не удалось пристроиться на автомобилях и грузовиках. Наша группа, к которой в субботу 15 июня присоединились Эдди Уорд и Вирджиния Коульс, тоже решила последовать примеру правительства. Должен сказать, что наша поездка в Бордо прошла на редкость удачно: нас нигде не задержали беженцы. Одну ночь мы провели в поле у небольшого ручья, а утром позавтракали в деревенском кафе. Жизнь в деревне протекала спокойно и мирно, словно здесь ничего не случалось сотни лет. Только по разговорам в кафе можно было заключить, что идет война. Вирджиния Коульс умеет внушать доверие обитателям захолустных углов, так что мы могли наговориться с крестьянами вволю. Мы с Кингом ехали впереди, и когда мы теряли из виду другой автомобиль, в котором ехала остальная половина нашей компании, мы знали, что он застрял в очередной деревне, где Вирджиния выясняет местные настроения.

В какую бы деревню мы ни въезжали, люди везде держались спокойно и бодро. Население не собиралось бежать ни при каких обстоятельствах. Но, конечно, могло случиться, что поток беженцев, докатившись сюда, внесет в спокойную деревню смятение и увлечет с собой ее жителей.

С внешним миром нас связывал только радиоприемник. По радио мы узнали, что французское правительство заседало в этот день в Бордо и перенесло продолжение заседания на завтра, так как не пришло ни к какому решению. Это было грустное сообщение, и мы сделали вывод, что необходимо спешить в Бордо и выяснить, что же, собственно, происходит.

Бордо, как мы и ожидали, производил гнетущее впечатление. Все дома были переполнены, люди спали на полу. Городские площади были загромождены автомобилями; счастливцы, имевшие машину, в ней и ночевали; остальные довольствовались мостовой. К югу от Луары насчитывалось уже около 7 миллионов беженцев; через две-три недели там скопилось 10 миллионов беженцев, свыше миллиона демобилизованных солдат и столько же французских военнопленных, отпущенных немцами.

Совет министров все еще спорил о том, должна ли Франция капитулировать, или продолжать борьбу из Северной Африки. Ходили недобрые слухи, что партия мира берет верх. В переполненных кафе мелькала зловещая фигура Лаваля. В конце концов колеблющиеся дали себя уговорить. На них подействовали аргументом, что Франция ничем не рискует, если запросит Германию об условиях перемирия. Если условия окажутся унизительными, борьба будет продолжаться из Северной Африки. Капитулянты прекрасно знали, что стоит только начать переговоры, и тогда уж ничем не заставишь правительство возобновить борьбу. Колеблющиеся попались на эту удочку. На долю Манделя выпало объявить нам в воскресенье вечером, что он сам, Рейно, Монне и некоторые другие министры, сторонники борьбы до последней капли крови, потерпели поражение. Правительство Рейно пало, премьером назначен Петэн. Мы знали, что это означает конец. Правительство запросит немцев об условиях и будет вынуждено принять их, чего бы Германия ни потребовала. О борьбе из Северной Африки не могло быть и речи. Однако Поль Бодуэн, оставшийся министром иностранных дел, попрежнему делал вид, что правительство намерено продолжать борьбу, если германские условия окажутся неприемлемыми. Английский посол, сэр Рональд Кэмпбел, делал все возможное, чтобы убедить новое правительство не подписывать сепаратного мира. Он доказывал, что оно может продолжать борьбу, опираясь на колонии. Поляк Залесский и другие дипломаты также посетили членов правительства. В понедельник 17 июня Бодуэн еще раз подтвердил им, что правительство Петэна намерено продолжать политику Рейно, то есть политику сопротивления, если Германия предъявит неприемлемые требования. Он заявил лорду Ллойду и Александеру, которые были специально делегированы в Бордо Черчиллем, что правительство намерено на следующий день переехать в Перпиньян, а оттуда в Северную Африку. Если некоторые из министров действительно питали такие намерения, то они изменили свои планы после того, как немцы в тот же день подвергли Бордо ожесточенной бомбардировке. Среди офицеров и в некоторых политических кругах начало расти возмущение. Тогда было решено арестовать Манделя, которого капитулянты считали главным зачинщиком этого «бунта». Но после резкого протеста со стороны Эррио и Жаннене — председателей палаты депутатов и сената — Мандель был освобожден, и Петэн заявил, что его арест был простой ошибкой.