О тех, кто предал Францию

Его пораженческая позиция во время первой мировой войны не была секретом ни для кого. Французская контрразведка еще до войны внесла его имя в знаменитый «список В», то есть список лиц, подлежащих немедленному аресту или тщательному полицейскому надзору с самого начала военных действий. Лаваль был отнесен ко второй категории. «За мною всюду следовали филеры, мою корреспонденцию вскрывали, мои телефонные разговоры подслушивали. Вот на чем я изучил искусство управления. Суть в том, чтобы знать, что замышляют ваши враги». Так рассказывает Лаваль. Но есть и лучший рассказ. Как-то раз Лаваль сунул взятку полицейскому агенту, который шпионил за ним, а затем сел играть с агентом в кости и полностью отыграл все свои деньги.

Лаваль так и не побывал на фронте во время войны, хотя есть сведения, что он в течение нескольких месяцев числился на военной службе. Тем основательнее он изучил тыл. Он сошелся с политическими деятелями из разных партий, разделявшими его пораженческие взгляды. Это были политики, группировавшиеся по большей части вокруг бывшего премьера Жозефа Кайо. Кайо, сам принадлежавший к патрицианским кругам, был в прекрасных отношениях с заправилами финансового мира. Он ввел Лаваля в недоступные для простого смертного сферы, и, по мере того как война приближалась к концу, на Лавале стало сказываться влияние этого общества избранных. Лаваль одним прыжком переметнулся с левого крыла социалистической партии на правое. С тех пор он не раз проделывал подобные прыжки с ловкостью акробата. Леон Блюм как-то сказал о нем: «Никогда нельзя знать, где Лаваль окажется завтра; известно только, что он всегда передвигается вправо».

Изменилась и клиентура Лаваля. Он стал преуспевающим адвокатом. В выборе клиентов он проявлял большую разборчивость и принимал дела только от лиц, занимавших высокое положение. Главным источником доходов служило для него знакомство с Франсуа де Ванделем, председателем Комитэ де Форж. Он стал частным юрисконсультом де Ванделя.

Когда Лаваль начал в 1914 году свою политическую карьеру, у него не было ни гроша в кармане. В 1935 году, когда его дочь Жозе выходила замуж за графа Рене де Шамбрен, который считался гражданином США как потомок маркиза де Лафайета, состояние Лаваля исчислялось в сумме свыше трех с половиной миллионов долларов. Он получил графский титул от папы римского и был собственником трех больших поместий, старинного замка, скаковой конюшни и драгоценнейшей коллекции предметов старины. Кроме того, он был хозяином концерна провинциальных газет и компании минеральных вод. В палате депутатов он славился своими магическими спекуляциями на бирже.

Анатоль де Монзи, участвовавший вместе с Лавалем в нескольких кабинетах, и сам тоже из тех, кто охулки на руку не кладет, любил говорить: «Я не всегда соглашаюсь с политическими идеями Лаваля, но в биржевых делах я слепо иду за ним». Только одно облако омрачало лавалевское небо. При всем своем богатстве он не мог ни поесть, ни попить вволю. По предписанию врачей, он соблюдал строжайшую диэту.

Лаваль — человек без иллюзий, без нравственных колебаний, без идеалов. Его цинизм служит отличным дополнением к его овернской грубости и его страсти обмерить и обвесить. Инстинктивная хитрость, полнейшая беззастенчивость и уменье быстро подметить ахиллесову пяту противника — таковы основные черты, из которых складывается облик Лаваля. Свой первый министерский портфель он получил в левом кабинете в награду за посредничество между Пенлеве и Брианом. Пост премьера он занял впервые в 1931 году, и с тех пор при всяком правительственном кризисе настойчиво называлась его кандидатура.

Из года в год он носит белый моющийся галстук одного и того же фасона. Одни объясняют это скупостью, другие — рекламными соображениями, а третьи говорят: надо же ему иметь хоть что-нибудь чистое. Один социалистический депутат прервал как-то речь Лаваля в палате возгласом: «Я хотел бы, чтобы ваши руки были так же чисты, как ваш галстук».

Меньше всего Лаваль способен отдать что-нибудь, ничего не получая взамен. Один из близко связанных с ним журналистов заведывал иностранным отделом влиятельной утренней газеты. Как-то раз он необдуманно поместил в ней свою статью, не совпадающую с видами Лаваля. В тот же день Лаваль позвонил по телефону главному редактору: «Пусть ваш заведующий иностранным отделом напишет к завтрашнему номеру следующее...» И он начал резким и повелительным тоном излагать свои пожелания. Редактора обидел этот не терпящий возражений тон, и он ответил: «Вы не имеете никакого права диктовать нам ваши статьи».

«Нет, имею, — рявкнул Лаваль, — спросите вашего заведующего иностранным отделом». После этого заведующий был выкинут из редакции — не за то, что он получал «субсидии» от Лаваля, а за то, что он не делился ими с главным редактором.

Такова была месть Лаваля. Он устроил потом этого журналиста в вечерней газете «Пари суар», приняв предварительно надежные меры, гарантирующие, что его подручный никогда больше не уклонится от должного курса.