О том, что есть в Греции

• Замачиваем рис в воде на час, потом промываем его под проточной водой. Добавляем в рис сок лимона.

• Готовим начинку – добавляем в сырой рис мелко нарезанные душистые травы, лук, немного оливкового масла, соль, перец, перемешиваем в однородную массу. Некоторые хозяйки обжаривают лук и травы и варят рис до полуготовности, но это необязательно.

• Если вы счастливый обладатель свежих листьев – не забудьте их бланшировать. Опускаем листья по 2–3 в кипящую воду на 2 минутки – пока они не изменят цвет. Кстати, если листья останутся, их можно завернуть в конвертик из фольги и хранить в морозилке в течение года.

• Заворачиваем долмадакья. Черешок надо откусить, перевернуть лист «венами» вверх – то есть к себе, чтобы их видеть, положить ложечку начинки и завернуть – сначала края, а потом рулетом снизу вверх. Листья должны быть завернуты не слишком туго, но и не слишком свободно – чтобы не открылись. Берем кастрюлю с толстым дном, закрываем дно слоем виноградных листьев (бланшированных) и выкладываем долмадакья один рулетик плотно к другому, как шпроты в банке. Потом второй этаж, третий… зависит от количества рулетов.

• Закрываем долмадакья перевернутой тарелкой, добавляем воды – она должна доходить до тарелки, но не скрывать ее, сок лимона, оливковое масло и готовим на медленном огне до готовности. Вода почти вся выпарится.

Короткое бессмертие

Слово «лето» в переводе с греческого – хорошая погода. Летом каждый день одно и то же: высокое синее небо, звонкий солнечный свет, банная жара, никакого разнообразия. Зимой красок больше. Пейзаж оживляют дожди, а когда и снег; небо то пунцовое, то в серо-белую полоску, то розовое, как пастила.

Бывает, когда солнечно, но облака – белые и холодные, как пломбир. Соседская кавказская овчарка разлеглась, разделившись на два объемных пуховых холма. Одной половиной она остужается в тени, а другой плавится на солнце: такое ассорти удовольствий доступно только в зиму.

– Зимой баклажаны вкуснее, – говорит Сотирия, торговка овощами. – Это почему еще?

– Потому что зимой лучше аппетит.

Каждую пятницу встречаю на рынке учителя английского, господина Филиппа.

Мистер Филипп поздравляет меня с хорошей погодой. Всю предыдущую неделю лили дожди. Поскольку мистер Филипп ходит пешком, такая метеоситуация его порядком утомила.

– У нас в Англии если дождь, то к нему прилагается ветер, – начинает смолл-толк мистер Филипп. – Поэтому я отвык брать с собой зонт – все равно сломается.

– Что же вы делаете, если у вас нет зонта?

Мистер Филипп не понимает вопроса. С любопытством склоняет голову набок, как ученая птица.

– Ну, во время дождя?

– А! Оу! Ничего не делаю, – отвечает мистер Филипп. – Просто я все время мокрый.

Прокопий пьет вино и философствует:

– Как работает закон в Греции? Очень просто. Я щас объясню. Вот приняли закон о том, чтобы не курить в тавернах. И-и-и?! Никого это не волнует! Почему? По той простой причине, что все продолжают курить в тавернах.

Каждая фраза относит Прокопия назад, как щепку во время отлива. По окончании фразы наступает штиль. Затем Прокопия приливом, знакомым всем прямоходящим, возвращает обратно в гавань.

– Как ты думаешь, зачем древние придумали венки? – спрашивает он, отклоняясь от оси «игрек» примерно на 30 градусов. – От похмелья! Чтобы голова не болела, ее надо перевязывать, вот они и ходили в венках все время!

– Вуаля! – кричит пакистанец Эраст, торгующий овощами. – Вуаля брокколи по одному евро!

– Как дела? – озабоченно спрашивает Эраста пожилая дама (черты ее лица не разобрать, потерялись в лабиринте морщин). – Как дети?

Эраст широко раскидывает руки и благодарно смотрит в небо.

– У меня нет детей!

Дама не отступает:

– А коты… коты у тебя есть?

– Нет!

– А собачка? – в голосе дамы дотлевает последняя надежда.

– И собачки нет.

– Значит, у тебя есть главное, что нужно человеку, – покой.

Судя по печальному лицу дамы, в ее жизни есть избыток всего, кроме главного.

Эраст кладет ей порей, редис, картошку. Петрушка в подарок. Но дама все равно немножечко грустит. Эраст пытается ее утешить:

– Погодите, вспомнил! У моего соседа есть собака. Вернее, даже несколько собак!

Сделав покупки, возвращаюсь назад. Прохожу мимо Прокопия. Амплитуда его колебаний значительно увеличилась. К раскачиваниям добавилась новая яркая дискурсивная деталь: активное дирижирование правой рукой с зажатой в ней сигаретой.

– Девушка, – обращается он к молоденькой покупательнице, одетой в модную в этом году зеленую куртку с капюшоном с розовой опушкой, которая делает ее похожей на цветущую опунцию. – Вернее, что я говорю? Какая ты девушка? Ты же кукла! Сколько тебе лет?

– Семнадцать, – отвечает «кукла».

– Дааа… прекрасный возраст. Не то что я. Пора под мрамор – помирать.

– Но зато у вас есть жизненный опыт, – безжалостно спокойно говорит девушка, принимая сардины у помощницы Прокопия Ирини.

– Э, опыт… да зачем он людям нужен? Только для того, чтобы не делать новых ошибок, а повторять старые!

Девушка пожимает плечами и уходит.