О трагическом чувстве жизни

В качестве практики спекулятивный, или медитативный, кихотизм это безумие, он - плоть от плоти безумия креста. Поэтому разум относится к нему с презрением. Философии, в принципе, чуждо христианство, и это убедительно доказал невозмутимый Марк Аврелий.

Трагедия Христа, божественная трагедия, это трагедия креста. Пилат, скептик, культурный человек, желая обратить ее в шутку, в сайнет{279}, и затеяв этот фарс с царем, тростью и терновым венцом{280}, говорит: «Се человек!», но народ, более человечный, чем он, народ, который хочет трагедии, кричит: «Распни его! Распни его!». И еще одной трагедией, трагедией человеческой, интрачеловеческой, является трагедия Дон Кихота, который с исцарапанным лицом выставлен был на посмешище перед челядью герцога и герцогини{281}, которые и сами были такою же чернью, что и их слуги. «Се безумец!»- сказали бы они. И мука, принятая от шутки и презрения, является трагедией комической, иррациональной.

Величайший героизм как для индивида, так и для народа - это способность устоять перед насмешкой, вернее, способность выставить себя на посмешище и не дрогнуть.

Трагический португальский самоубийца, Антеру ди Кентал, о скорбных сонетах которого я уже говорил вам, испытывая боль за свою родину, сразу после ультиматума, предъявленного ей Англией в 1890 г., писал : «Один англичанин прошлого века, который, несомненно, был человеком проницательного ума и философом, Горацио Уэлпол{282}, сказал, что жизнь это трагедия для тех, кто чувствует, и комедия для тех, кто думает.

Ну что ж, если мы, португальцы, должны кончить трагически, потому что мы чувствуем, мы предпочтем лучше эту ужасную, но благородную, судьбу той, что уготована - и возможно уже в ближайшем будущем - Англии, которая думает и рассчитывает и обречена кончить ничтожно и комически». Давайте отбросим утверждение о том, что Англия думает и рассчитывает, подразумевающее, что она не чувствует, в этом есть несправедливость, которая объясняется тем, в каких обстоятельствах это было написано, давайте отбросим также и утверждение о том, что португальцы чувствуют, подразумевающее, что они почти не думают и не рассчитывают, ведь наши атлантические братья всегда отличались какой-то сентиментальной педантичностью, и остановимся на самой сути этой потрясающей идеи, а суть ее в том, что тот, кто ставит мышление выше чувства, а я бы сказал, разум выше веры, умирает комически, тогда как тот, кто ставит веру выше разума, умирает трагически. Ведь люди, которые умирают комически, - шутники, а Бог смеется над ними, и для шутников это уже трагедия, благородная роль.

Мы должны, идя по стопам Дон Кихота, искать насмешку. И вы снова будете говорить нам, что в Испании не было философии в собственном смысле этого слова? А я хотел бы знать, в чем заключается этот смысл? Что означает слово «философия»? Виндельбанд, историк философии, в своей статье Что такое философия? (Was is Philosophie? в первом томе Praeludien) говорит, что «история названия «философия» это история культурного значения науки»; и далее: «Как только научная мысль утверждает себя в качестве самостоятельного стремления к познанию ради самого знания, она получает название философии, а как только затем единая наука разделяется на свои ветви, философия становится обобщающим познанием мира. Когда же научная мысль опять низводится до средства этического воспитания или религиозного созерцания, философия превращается в науку о жизни или в формулировку религиозных убеждений, Но как только научная жизнь снова освобождается, философия также приобретает вновь характер самостоятельного познания мира и, начиная отказываться от решения этой задачи, она преобразует самое себя в теории науки». Такова краткая характеристика истории философии от Фалеса до Канта, путь которой пролегает через средневековую схоластику, в которой философия стремилась обосновать религиозные верования. Но разве у философии нет никакой иной задачи, и разве не является задачей философии рефлексия над тем самым трагическим чувством жизни, которому посвящено наше исследование, осмысление борьбы между разумом и жизнью, между наукой и религией, и ее рефлексивное подкрепление?

Далее Виндельбанд говорит: «Под философией - в систематическом, а не в историческом, смысле - я понимаю критическую науку об универсально значимых ценностях (allegemeingutigen Werten)». Но какие же ценности могут иметь более универсальное значение, чем ценность человеческой воли, которая хочет прежде всего и главным образом личного, индивидуального и конкретного бессмертия души, или, иначе говоря, человеческой цели Вселенной, и ценность человеческого разума, который отрицает разумность и даже возможность этого желания? Какие ценности имеют более универсальную значимость, чем рациональная, или математическая, и волитивная, или теологическая, ценности Вселенной, которые находятся в конфликте друг с другом?