О Туле и Туляках с любовью. Рассказы Н.Ф. Андреева – патриарха тульского краеведения

– Вы напомнили нам о письме, недели две назад полученном нами от малограмотного, сказали мы, выдернув заметку из книги, лежащей на столе, близ которого тогда сидели. Надобно, прежде всего, объяснить нам обстоятельство, вынудившее малограмотного писать к нам. Покойный нотариус – полагаю, что и вы знали его – имел несколько рукописей, и одна из них возбудила в нас непреодолимое желание просмотреть ее попристальнее. Она писана отцом покойного нотариуса, жившем на белом свете сто двадцать лет, и умершем тому более полвека. Старец вносил в эту книгу все важные и неважные, государственные и частные события своего времени. Поэтому-то случаю, мы убеждали на словах и на бумаге владельца ее одолжить нам дня на три эту Тульскую летопись. Послушайте ж, что к нам пишет, между прочим, земляк наш. И мы, развернув письмо, начали читать следующее:

«Теперь я рассматриваю редкости, вам известные, и – увы! никак не могу их доставить вам. Решительно они писаны не для света! Есть примечания и выражения, достойные доброго камина – этого чистилища грехов бумажных. В одной из рукописей, о которой вы так беспокоитесь, находятся разные биографии, описанные путешествий и случаев, нравов и обычаев жителей Тулы; но все это высказано так, как только можно говорить одному с бумагой. Старина! Ведь тому прошло слишком сто лет, как эта книга существует. Позвольте же мне заняться кой-какой обработкой сей дисгармонии, и вырвав из нее некоторые внутренности, я буду иметь честь услужить вам этою рукописью».

– Вятич девятнадцатого века! вскричал Мардарий.

– Так-то погибли, может статься, от руки невежд и многие сокровища нашей старой письменности, прибавил Тульский старожил, устремив на нас печальные взоры.

Желая утешить огорченного старика, мы спросили его: А о рукописи адъютанта князя Потемкина или вы забыли?

– Напротив очень хорошо помню. Боур у меня с ума нейдет. Это также редкость: она – оригинальный документ, а подобная находка для любителей старины дороже денег. Но как ни любопытны такие исторические материалы, а они далеко уступают тому памятнику XVII века, о котором я слышал. Один небогатый гражданин, знающий толк в книжном деле, человеке более, нежели грамотный, уверял меня, что он не только видел, но даже имел сборник, писанный каким-то монахом Харлампием, называющим себя «окаянным душегубцем, опричником». (Заметьте – опричником). Одна половина этого сборника, писанного полууставом, в четвертую долю листа, содержит в себе отрывочные выписки из Нестора и его продолжателей без всякой последовательности; но другая половина начинается происшествиями с 1569 года и оканчивается 1614 годом. Оставив службу царскую, в 1579 году, Харлампий удалился в Веневскую обитель, чтобы в молитве и посте провести остаток своей жизни. Крепко сомневаясь в существовании такого необыкновенного явления в области нашей старой письменности, я, разумеется, хотел знать обстоятельные подробности об этом сборнике. Вот что рассказал мне благородный гражданин. Один Тульский купец, которого я Фамилию забыл, всякой год ездил с товарами на ярмарку в Венев-монастырь, упраздненный, как известно, в 1764 году, но в котором еще жили монашествующие до 1782 года, где и познакомился с Иеромонахом, а потом они находились уже в самых приятельских отношениях. Купец охотник был до книг божественных, и ссужал ими Иеромонаха. Вероятно, что и Иеромонах давал ему книги из книгохранилища своей обители, потому что сборник после смерти купца оказался в числе его собственности. Умирая, он оставил дела свои в худом положении, так что сын его переписался в мещане, и по скудности средств к жизни, уступил кому-то за безделку маленькую библиотеку своего отца. Новый владелец, не зная толка в рукописях, послал продать сборник на торг. Гражданин, который мне об этом рассказывал, купил его, но переезжал с одной квартиры на другую, затерял. Как ни правдоподобны такие обстоятельства, однако мне все что-то не верилось. Уже гораздо после сказанного времени, я случайно напал на след дополнительных известий о сборнике, след, который мало оставляет сомнения в его действительном существовании. Я слышал, что в Синодике упомянутой обители, который видели в нашем Предтечеве монастыре, находилось имя, «мниха Харалампия» с дополнением: «бывай опричь». Если все это правда, то мы лишились одного из драгоценнийших памятников, который мог бы решить важнейшие исторические вопросы, до сих пор остающуюся без ответа, как могила.

– А какие же это вопросы, например, которые мог бы решить Веневский сборник, если бы он и нашелся, дедушка Аристарх?