О вампире

— Джиа дала Холли и свой, и твой номера. Если она придет, то, несомненно, позвонит кому-нибудь из вас. А пока ты никому не помогаешь расхаживать по дому Винсента или твоей матери, есть сырные палочки, и отказываешься мыться.

— Как ты…

— Ты воняешь, — коротко перебил Люциан. — И у тебя оранжевая пудра на щеке и… — он протянул руку и вытащил что-то из волос над правым ухом, а затем поднес это к лицу Джастина. Это был сломанный конец сырной палочки. Прошлой ночью Джастин ел их в постели. Одна, должно быть, скатилась по щеке в волосы, понял он. Люциан повернулся, чтобы смахнуть остатки еды, затем повернулся и серьезно посмотрел на него. — Это трудно. Я знаю. Тебе больно. Я знаю. Но если она передумает и придет за тобой, ты действительно хочешь, чтобы она увидела, как ты сидишь здесь и жалеешь себя? — он дал ему это осознать, а затем добавил: — Тебе лучше вернуться к работе, выместить свое разочарование на каких-нибудь изгоях и сохранить самоуважение. Ты нужен Мортимеру.

Джастин с минуту тупо смотрел на него, потом покачал головой и пробормотал: — Офигеть.

Люциан прищурился. — Обалдеть, что?

— Как будто Ли делает тебя почти человеком, — сказал Джастин, кривая улыбка искривила его губы. — Теперь ты даже говоришь целыми предложениями и все такое.

Люциан нахмурился. — Тащи свою задницу в самолет.

Джастин засунул руки в карманы и направился к самолету, слегка нахально. — Я нужен тебе. Ты сам сказал.

— Я сказал, что ты нужен Мортимеру, — прорычал Люциан, следуя за ним.

— Да, но ты скучал по мне. Я вижу, — сказал он, его улыбка стала более естественной.

— Я скучал по тебе, как заноза в заднице, — огрызнулся Люциан.

— Мне все еще этого не хватает, — со смехом сказал Джастин, поднимаясь по трапу самолета. Он все еще улыбался, когда вошел в самолет и бросился на одно из четырех свободных мест, оставленных Данте и Томаззо. Он молча наблюдал, как Люциан закрыл дверь самолета и завел двигатель. Когда самолет начал выруливать на взлетную полосу, Джастин повернулся к окну и посмотрел на залитый солнцем асфальт. Он оставил Холли в солнечной Калифорнии и не знал, увидит ли ее снова… Казалось, что часть его умирает.

— Мы должны войти, или Билл и Элейн встретят нас здесь? — спросила Холли Джеймса, когда он завел ее машину на стоянку у ресторана.

— Внутри, — ответил Джеймс, паркуясь. — Тот, кто доберется сюда первым, получит кабинку. — «Несомненно, это они, поскольку мы, как обычно, опаздываем».

Холли прикусила губу и попыталась не обращать внимания на эту мысль. Это не было направлено на нее, и даже не было жалобой на нее. Это была просто грустная мысль, и это было правдой. Обычно они опаздывали. Между работой и занятиями Холли, казалось, постоянно что-то искала. Джеймс всегда был готов вовремя; у него была только работа, и после того, как он проспал весь день, он встал, принял душ, оделся и был готов уйти, когда она вернулась домой. Это она ворвалась в дверь, проведя все утро на занятиях и весь день на работе, а потом ей пришлось спешить, чтобы собраться. Не помогло и то, что ее босс на нынешней временной работе остановил ее на выходе, чтобы задать вопрос. Холли потратила пятнадцать минут, объясняя ему то, что уже объяснила ему днем, прежде чем смогла уйти. Она оказалась на взводе еще до того, как вошла в дверь. Они должны были уехать прямо сейчас, чтобы успеть вовремя, но ей нужно было переодеться.

Вздохнув, она расстегнула ремень безопасности, как Джеймс выключил двигатель, потом выскользнул из машины, обошел вокруг, чтобы помочь ее выйти из автомобиля. Когда он протянул руку, она машинально вложила в нее свою, и они рука об руку пересекли парковку. Это был первый нежный жест, который она почувствовала за две недели, прошедшие с тех пор, как вернулась домой. Холли понимала, что после ее возвращения все пошло наперекосяк, но понимала, что это ее вина. Это она читала его мысли. Она обещала себе, что не будет, но неоднократно нарушала это обещание. Она ничего не могла с собой поделать, и это сводило ее с ума.

— Вот они.

Холли оторвалась от своих мыслей и оглядела ресторан, улыбаясь, когда заметила Билла, который встал, чтобы помахать им рукой. Джеймс тут же рванулся вперед, увлекая ее за собой, и они быстро направились к столу.

— О, детка! Кто-то превратился в острый соус, — сказал Билл с удивленным смехом, когда взял Холли на руки для медвежьих объятий и облизал обе ее щеки. Он отступил назад, но продолжал держать ее за руки, чтобы посмотреть на нее, и добавил: — То есть я вижу, что ты похудела, но это как будто ты приняла сексуальный наркотик или что-то в этом роде.