О вечном и преходящем

В искусстве отражается общее состояние человечества. Даже нерелигиозное искусство может быть барометром религиозной жизни человека. Если можно охарактеризовать современное искусство в нескольких словах, то мы назвали бы его бегством от Бога к диаволу. Это жажда к демоноуподоблению, а в метафизическом плане - влюбленность в собственную смерть. Единственная сила, которая может противостоять магии греха - это благодать Божия. Действие Духа Святаго - это созидание образа Христа в душе человека. Страшный суд подразумевает разделение, дифференциацию добра и зла. Он назван страшным потому, что он окончателен. Тьма не может превратиться в свет, а свет - во тьму.

 

Мистическая сущность греха

Обычно грех понимают как ошибочное действие, как от­клонение от этической нормы, как асимметрию между умом и эмоциями, как ослабление воли, как неправильно поставленную цель, как проявление эгоизма в обще­ственной жизни. Но это только внешние оболочки гре­ха, а метафизика и мистика греха относятся к ней, как глубина моря к волнам, колеблющим его поверхность.

Что такое грех? Это загадочная реалия нашей жизни, невидимая радиация, которая пронизывает ее насквозь; это непонятная сила, которая заставляет более семи ты­сяч лет биться нашу Землю (духовное сердце космоса) в судорогах боли. История человечества во многом на­поминает историю хронической болезни. Наши совре­менники, как и древние гуманисты, стараются упростить эту проблему, объяснить грех нравственным несовер­шенством человека, отклонением от некого морального эталона, диссонансом между умом и чувством, проявле­нием эгоизма в общественной жизни, а иногда случай­ностью и ошибкой - неправильно выбранным решени­ем. Они видят причину греха в изъянах воспитания, не­достаточном образовании, дурных примерах, социальной несправедливости и считают, что душа, чистая от рож­дения, под влиянием внешних факторов подвергается коррозии, как металл, и постепенно обрастает налетом ржавчины. Гуманисты стремились исправить нравствен­ность через общественные реформы, то есть психологию через социологию. Все подобные попытки оказывались утопией. Энтузиазм борьбы оканчивался разочаровани­ем, революционные насилия порождали не нравствен­ных героев, а тиранов и рабов: во время революций и перестроек мы видим особо сильные выплески зла, как бы извержение лавы из недр на поверхность земли.

Современный либерализм хочет решить вопрос о гре­хе радикальным способом, а именно - уничтожить само понятие греха. Для этого надо уничтожить понятие нравственности, объявить ее предрассудком и суеверием и выставить на всеобщее посмешище.

Философские системы, начиная с античности, стара­лись доказать, что грех - это только оскудение добра. Современные либералы-циники пытаются внушить лю­дям, что грех - ложное понятие, придуманное для того, чтобы держать человека в страхе, связать и ограничить его свободу, лишить его радости жизни. В общем, грех - это темный призрак, который должен быть рассеян и уничтожен светом человеческого ума. Грех - это пугало для детей и древнее суеверие, которое может только вызывать неврозы и фобии.

Либералы хотят свести нравственность к минимуму, например справедливому дележу похлебки из общего корыта, и этим успокоить остатки человеческой совести. Но мы чувствуем грех как реальную силу. Мы повсюду встречаемся с этой вездесущей невидимкой, и прежде всего в своей душе. Есть глубина греха, как бы его он­тология, скрытая от глаз, - это ненависть к Богу. Во вре­мена войн и революций, когда рушатся основы госу­дарств, как колонны зданий при землетрясении, особен­но ясно вырисовывается сатанизм греха, и кажется, что сама поверхность земли превращается в дно ада. Можно ли объяснить только оскудением добра садизм и изощ­ренные пытки, которым подвергали людей, когда сама смерть казалась милостью? Можно ли объяснить оскудением добра поток секса и разврата, который обрушил­ся на нас с экранов телевизоров и страниц журналов? Можно ли объяснить результатом одного невежества апологию гомосексуализма? Чем объяснить это нараста­ющее влечение грязи? Похоже, что новый виток в рели­гии сатаны - это культ самого разврата, подобно тому, как декаданс в искусстве насаждал культ разлагающе­гося трупа. Раньше патосекс считался позорным явле­нием, он относился к области судебной медицины, а те­перь его не только терпят, но и рекламируют, как новые краски в палитре человеческих чувств. Кажется, что скоро Содом поднимется со дна Мертвого моря²¹, выплы­вет из него, как тритон, и станет столицей для «элиты».

Чем можно объяснить изощренный садизм в тюрьмах и лагерях, где невинных людей подвергали всем видам пыток и мучений, где узников калечили и убивали с ка­ким-то сатанинским сладострастием? Чем объяснить поток пропаганды секса с его неистребимым влечением к грязи, если это не что иное, как культ разлагающегося трупа? Можно ли все объяснить одной ненормальностью? Но ненормальность (аномалия) - это невменяемость. Люди хорошо знают, что они делают и на что идут.