О вечном. Избранная лирика

Как вьется виноград, деревья обнимая
Всей силой гибких рук,
Прижмись ко мне, прильни теснее, дорогая,
Сто раз обвей вокруг.

Прелестное лицо, как бы впадая в дрему,

Склони к щеке моей,
Свой пламень в грудь мою, своей любви истому
Лобзаньем перелей.

Не отнимая губ, не проронив ни слова,

Дай в мир иной уйти,
Сожми еще сильней и поцелуем снова
К земному возврати.

Дай это счастье мне, и я клянусь твоею

Бессмертной красотой —
Другую полюбить вовеки не сумею,
Не воспою другой.

Мне рабство дивное терпеть не будет трудно,

Каков бы ни был гнет,
И нас в Элизиум таинственное судно
Обоих унесет.

То будет смерть в любви, — от нас уйдет земное

Там, в миртовой сени,
Где с героинями поэты и герои
Проводят в счастье дни;

Под звуки лютни там мы пляской насладимся

У тихоструйных вод,
Наскучив плясками, под лавры удалимся,
В темно-зеленый грот.

Пойдем бродить в луга, в весенние долины,

Где ласкова лазурь,
Где мирты зыблются, где зреют апельсины,
Не знающие бурь.

Где, не сменяемый влекущим лето маем,

Царит апрель всегда,
Где радует земля обильным урожаем,
Не требуя труда.

И тени светлые любивших в дольном мире

Стекутся к нам толпой,
И будут счастливы, что на загробном пире
Нас видят меж собой.

И сядем среди них мы на траве цветущей,

И, радуясь гостям,
Любая в их кругу, под сладостною кущей,
Уступит место нам:

И та, что, лавром став, спаслась от Аполлона,

Стыдлива и горда,
И с Артемидою грустящая Дидона,
Печальная всегда.

И на спине быка уплывшая беглянка,

Царица красоты,
И первообраз твой, бессмертная гречанка,
Чье имя носишь ты.

* * *

Я посылаю вам букет. В букете —
Цветы, чей лучший полдень миновал:
Когда бы я их нынче не сорвал,
Они б увяли завтра на рассвете.

Пускай напомнит вам судьба соцветий,

Что красота — непрочный матерьял,
И как бы ярко день нам ни сиял,
Он минет, как минует все на свете,

Проходит жизнь, проходит жизнь, мадам,

Увы, не дни проходят — мы проходим —
И нежность обреченную уводим

Навстречу сокрушающим годам.

Все наши ночи — забытья кануны.
Давайте же любить, пока мы юны.

КАРДИНАЛУ ШАРЛЮ ЛОТАРИНГСКОМУ

Во мне, о монсеньор, уж нет былого пыла.
Я не пою любви, скудеет кровь моя,
Душою не влекусь к утехам бытия,
И старость близится, бесплодна и уныла.

Я к Фебу охладел, Венера мне постыла,

И страсти эллинской — таить не стану я —
Иссякла радостно кипевшая струя, —
Так пеной шумною вина уходит сила.

Я точно старый конь: предчувствуя конец,

Он силится стяжать хозяину венец,
На бодрый зов трубы стремится в гущу боя,

Мгновенья первые летят во весь опор,

А там слабеет вдруг, догнать не может строя
И всаднику дарит не лавры, но позор.