О ведьмах, демонах и черных дырах (СИ)

Чем ближе было полное опустошение кошелька, тем роднее становилась мысль податься на милость семьи. Теток переживу, бабушка за месяц должна была уже остыть, а самоуважение… Оно у меня, кажется, уже и без того атрофировалась за ненадобностью. Поживу какое-то время дома, а там, глядишь, найду чем заняться. К тому же новость о подпаленном носе ректора со временем забудется и через пару годиков уже будет никому не интересна, а там, может быть, и ректор ИЧВ сменится, и можно будет попробовать восстановиться на учебе… Вдруг простят?

Перед финальным аккордом моего грандиозного провала как состоятельной и независимой ведьмы я решила гульнуть. С нынешним бюджетом «гульнуть» значило пойти в какое-нибудь кафе для смертных, заказать себе кофе с тортиком и наложить на чашку чары бездонности. Главное, потом не забыть их снять, иначе официанты сильно удивятся.

Потап Палыч увидел меня именно в тот момент, когда я, помешивая деревянной палочкой кофе, соскребала остатки торта с тарелочки. Не дожидаясь приглашения, Потап Палыч опустил себя в соседний стул и стал радостно расспрашивать меня об учебе.

— Вы что же, не слышали еще? — уныло поинтересовалась я, отставляя тарелочку в сторону. — Исключили меня из Института. Насовсем.

— Да ну тебя! — глаза Потапа Палыча едва ли не выпали из орбит и уставились на меня в неподдельном ужасе. — А что Таяна?

— А что Таяна, — я пожала плечами. — Устроила ректору скандал, но ушла несолоно хлебавши. Не устраивать же ей войну с Советом из-за одной нерадивой внучки.

— Ты нос-то не вешай, — Потап Палыч покосился на чашку, которая несколько секунд назад была пустой. Теперь в ней по самые края плескался ароматный дымящийся кофе. — Лицензию же у тебя не отобрали?

Упомянутая виновница всех моих страданий лежала сложенной в кармане пуховика, висящего на крючке у стены. За ее сохранность я не переживала. Еще на стадии производства лицензию зачаровывали так, чтобы она всегда возвращалась хозяину.

— Не отобрали, но поставили ограничение. Я же теперь почти ничего не могу! — душа поэта, поправка, юной ведьмы, не выдержала, и в покорном примирении с судьбой пробежала трещина. Косматая голова Потапа Палыча склонилась на бок, внимательно слушая. — Торговать не могу, на работу устроиться не могу. В экспериментаторы меня теперь не возьмут, столько лет учебы — и все коту под хвост! — мой голос стал подавать первые признаки истерики, то и дело порываясь сорваться в ультразвук. В носу запершило, а глаза подозрительно защипало.

Потап Палыч протянул руку и похлопал меня по плечу ладонью-лопатой, едва не сбросив при этом со стула.

— Хватит сопли пускать, — пробасил он. — Лучше расскажи, за что тебя выгнали.

— Да а что толку-то? — Мимо прошла официантка, которая час назад принесла мой заказ и подозрительно покосилась на чашку, которая все еще была полна. Но предъявить ей было нечего, поэтому, бросив еще более подозрительный взгляд на Потапа Палыча, она ушла прочь, шушукаться с коллегами у кассы.

— Ты сначала расскажи, а там посмотрим. Один мой знакомый ищет себе помощников, но… — начал было медведь-оборотень, но оборвался и прищурил на меня темные глаза. — Ты, конечно, девка неплохая, да и бабушка твоя… Но всякое бывает, поэтому, не обессудь.

Поникшая душа воспрянула так, будто ей сделали внутримышечный энерджайзером. Хотя надежд еще никаких не было, но слова Палыча о знакомом и помощниках сработали получше иного пинка под мягкое место.

— Ну, ничего особенного в сущности и не случилось, — произнесла я, чувствуя, как предательски виновато звучит собственный голос. — Препод по летучим смесям вскользь оборонил на занятии, что если смешать взрыв-траву и серную настойку, то можно получить одно из мощнейших взрывательных зелий.

— Вам он, конечно, экспериментировать с ним запретил, — подал голос Потап Палыч.

— А вот и нет! — обида в голосе слышалась даже невооруженным… ухом. — У меня допуск был до лаборатории и разрешение на опыты! Я несколько дней исследовала их свойства и придумала, как усилить воздействие, подкрепив смесь вытяжкой из полуденной тени и семян папоротника. И полученный состав надо было протестировать.

Моей вины тут правда не было. Я по всем правилам забронировала себе Полигон, оформила разрешение в секретариате на проведение взрывных работ, даже спецоборудование взяла: комбинезон из кожи лавовой саламандры и очки с антибликовым покрытием. Я совершила только одну ошибку: когда я вошла в свой сектор Полигона, я надела наушники и включила музыку, за которой не услышала объявления о том, что нужно немедленно прекратить все опыты, так как на Полигоне происходит внеочередная ректорская проверка. Я, движимая любовью к науке, спряталась за баррикадами, отсчитала до десяти и активировала зелье. На мою беду именно этот момент выбрал ректор, все семеро его заместителей и несколько основных попечителей Института, чтобы войти…