О ведьмах, демонах и черных дырах (СИ)

Но Халфас Малзусович оказался не просто точной копией своего словесного описания, а раз в десять хуже. Еще бы, ведь он был демоном. Стоило мне посмотреть в его глаза — черные горизонтальные зрачки на ярко-желтой, цвета желтка, радужке — как все возможные сомнения отпали. Ни у одного существа таких глаз не было. А вот заостренными ушами могли похвастаться многие.

Если не брать в расчет глаза и уши, то Халфас Малзусович ничем не отличался от обычного человека. Внешности он был не примечательной, лицом не напоминал модель с обложки каталога, да и косой сажени в плечах не наблюдалось. Обыкновенный такой мужчина лет пятидесяти с густыми бровями и мрачным, насупленным лицом. Подозрения, правда, мог навести исходящий от него устойчивый запах корицы. Отчего-то демоны были будто пропитаны этой специей насквозь.

— И зачем же ты пыталась отправить на мою историческую родину ректора? — прищурив глаза, в которые я избегала смотреть, так как от них у меня мурашки по коже бежали, спросил демон.

— Да не пыталась я его убить, сколько раз повторять можно, — но мурашки не останавливали меня от закатывания глаз. — Это была случайность.

— Знаем мы такие случайности, — фыркнул Халфас Малзусович. — Нерон от пожара тоже случайностями открещивался, и посмотри, до чего это его довело.

— И… до чего?

Бабушка, конечно, была фанатом всестороннего развития, но по большей части магического, и до истории смертных ей дела особого не было. Я наивно надеялась, что этот конкретный пробел моего образования восполнит сам Халфас Малзусович, но тот только в очередной раз фыркнул, отчего на меня дохнуло облаком корицы. Пробормотав нечто, похожее на презрительное: «Молодежь», — демон облокотился на стол локтем и стал нетерпеливо постукивать ногтями по его гладкой поверхности.

Молчание затягивалось.

Мы ждали, пока прибывший вместе с демоном чародей не приведет троллиху — которую, к слову, звали Марфой — в чувства, чтобы она могла рассказать своему начальству, что именно произошло в офисе. Моим словам о нашествии уродцев и появлении обратной стороны черной дыры Халфас Малзусович почему-то не поверил.

Поэтому мы сидели в полной тишине и чувствовали нарастающую неловкость. По крайней мере это чувствовала я. Демон, казалось, был целиком и полностью в своей тарелке, хотя от него и исходили флюиды усталости.

Кабинет демона был не похож на кабинет демона в моем воображении. Хотя я никогда и не встречала демонов, которые могли бы иметь собственный офис в нашем измерении, мне казалось, что их личным уголком должно быть темное место с пыточными устройствами и какими-нибудь мерзкими внутренностями, заспиртованными в банках. Если вдуматься, то кабинет моей бабушки был очень на это похож, при условии, что мой письменной стол со стопкой учебников мог считаться пыточным устройством.

Тем не менее комната, в которой мы находились, напоминала скорее офис в среднестатистическом детективном агентстве. Кроме большого и крепкого письменного стола, в кабинете стояло несколько открытых стеллажей с аккуратными рядами подписанных папок, симпатичный диванчик с журнальным столиком и большая пробковая доска, которую можно было крутить вокруг своей оси и передвигать по кабинету. Сейчас доска была пуста, но на ее желтоватой поверхности можно было заметить дырки от булавок. Еще в кабинете стояло два вазона с алыми розами — братьями-близнецами того несчастного, которым уродцы запустили в меня.

Внезапно дверь кабинета отворилась, и на пороге показался высокий молодой человек, мне ранее не представленный. Это был тот самый чародей, который приводил Марфу в чувство. Я мельком видела его ранее, но не заметила ничего, кроме его роста. Теперь же мне представилась возможность рассмотреть его получше, и мое чувство прекрасного расстроенно поникло.

Волосы у него были светлые, того оттенка, который почему-то заставляет думать о соломе. Они были растрепанны и буквально умоляли о знакомстве с расческой. У чародея были светлые глаза, прямой нос и тонкие губы, которые в совокупности выглядели бы даже симпатичными, не будь они искривлены гримасой чистого презрения, стоило ему взглянуть в мою сторону. Этому я даже не удивилась и ответила чародею ледяным взглядом, полным точно такого же презрения.

Вражда между чародеями и ведьмами брала начало еще тогда, когда питекантроп подумал, что у соседа дубинка будет получше, и пошел доказывать, что он ее больше заслуживает. Несмотря на то, что ведьмовство и чародейство были двумя принципиально разными направлениями магии, имеющими свои собственные преимущества и недостатки, чародеи почему-то поголовно считали, что все ведьмы — жалкие неумехи и шарлатанки, которые выдают свои кухонные навыки за магию и радуются. По их мнению, магия — в заклинаниях, ее нужно направлять через призму специально подготовленного для этих целей объекта, а не использовать напрямую, нагло игнорируя их постулаты.