Читаем О великом переселении народов, о крестовых походах и о средних веках полностью

Так незаметно из пожалованных должностей и отданных в лен земель образовывались наследственные владения, и вассалы, сохранившие лишь видимость этого звания, становились подлинными владетелями. Многие лены и должности стали наследственными из-за того, что причина, побудившая пожаловать лен отцу, сохраняла силу при сыне и при внуке. Если, например, германский король жаловал саксонскому вельможе Саксонское герцогство потому, что тот уже владел в этой области богатыми аллодами и, следовательно, имел наилучшую возможность её защищать, то это относилось и к сыну этого вельможи, наследовавшему эти аллоды. Повторяясь несколько раз подряд, это явление входило в обычай, который без особого повода и без открытого применения силы уже нельзя было нарушить. Правда, и в более поздние времена не было недостатка в примерах отобрания ленов, но летописцы упоминают о таких случаях явно лишь как об исключениях из правила. Нужно далее упомянуть ещё о том, что это изменение рано или поздно последовало в разных странах более или менее повсеместно.

Но после того как лены выродились в наследственные владения, неминуемо должна была наступить значительная перемена в отношениях между сувереном и его дворянством. Пока суверен брал назад ставший вакантным лен, чтобы отдать его вновь по своему произволу, низшее дворянство часто получало напоминания о троне, и связь, соединявшая мелкого дворянина с его непосредственным сюзереном, сплеталась менее прочно, ибо произвол монарха и каждая смерть вновь разрывали её. Но когда стало обычным делом, что сын наследует от отца и его лен, вассал знал, что, выказывая преданность своему непосредственному господину, работает на своё потомство. Таким образом, по мере того как связь между могущественными вассалами и короной ослабевала, связь между теми же вассалами и их подчинёнными становилась всё теснее. Дошло до того, что крупные лены были связаны с короной единственно лишь особой вассала, а он иногда очень долго заставлял себя просить, прежде чем оказывал услугу, обязательную для него по его положению.


© Перевод с немецкого Д. Горфинкеля, 19??

Авторские примечания

Или то, что за неё принимали. Едва ли нужно говорить о том, что здесь речь идёт не о добытом материальном благе, а о приложенном усилии; об усердии, а не о вещественном результате. Чем бы ни было то, за что боролись, — всегда это была борьба за разум; ибо лишь путём разума познали право на неё, и только за это право в сущности боролись. (Примеч. автора)

Свободу и культуру, как ни тесно они связаны друг с другом в своей наивысшей полноте, — только благодаря такой связи и достигая этой наивысшей полноты, — всё же трудно связать в их становлении. Покой — предпосылка культуры, но ничто так не опасно для свободы, как покой. Все утончённые нации древности купили расцвет своей культуры ценою свободы, получив свой покой от угнетения. Именно потому их культура и стала причиной их гибели, что возникла из гибельного. Для того чтобы новое человечество могло обойтись без этой жертвы, то есть для того чтобы свобода и культура могли в нём сочетаться, оно должно было обрести свой покой совершенно иным путём, нежели путь деспотизма. Но не было иного возможного пути, кроме пути законов, а их человек, ещё свободный, может давать себе только сам. Однако на это он решается, только познав и на опыте изведав их пользу или же дурные последствия беззакония. Первое предполагало то, что ещё только должно было совершиться и укрепиться; значит, принудить человека могут только дурные последствия беззакония. Но беззаконие имеет очень малую длительность и быстро приводит к произволу власти. Прежде чем разум изыскал бы законы, анархия уже давно окончилась бы деспотизмом. Таким образом, для того чтобы разум успел дать себе законы, беззаконие должпо было затянуться, что и произошло в средние века. (Примеч. автора)

Комментарии

Новая система общественного устройства… — Имеется в виду феодальный строй.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 дней в кровавом аду. Будапешт — «дунайский Сталинград»?
100 дней в кровавом аду. Будапешт — «дунайский Сталинград»?

Зимой 1944/45 г. Красной Армии впервые в своей истории пришлось штурмовать крупный европейский город с миллионным населением — Будапешт.Этот штурм стал одним из самых продолжительных и кровопролитных сражений Второй мировой войны. Битва за венгерскую столицу, в результате которой из войны был выбит последний союзник Гитлера, длилась почти столько же, сколько бои в Сталинграде, а потери Красной Армии под Будапештом сопоставимы с потерями в Берлинской операции.С момента появления наших танков на окраинах венгерской столицы до завершения уличных боев прошло 102 дня. Для сравнения — Берлин был взят за две недели, а Вена — всего за шесть суток.Ожесточение боев и потери сторон при штурме Будапешта были так велики, что западные историки называют эту операцию «Сталинградом на берегах Дуная».Новая книга Андрея Васильченко — подробная хроника сражения, глубокий анализ соотношения сил и хода боевых действий. Впервые в отечественной литературе кровавый ад Будапешта, ставшего ареной беспощадной битвы на уничтожение, показан не только с советской стороны, но и со стороны противника.

Андрей Вячеславович Васильченко

История / Образование и наука
Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее