О вере славян. Научное эссе

Евгений Небольсин О вере славян. Научное эссе

Этот том интересен людям, увлекающимся философией древних славян, любящим древнерусскую старину и поглощенным занимательной археологией в славянских землях.

Для осмысления сути вопроса необходимы открытия в археологии, кои делаются всегда на основе данных, полученных из раскопок древних поселений. Но, как показывает жизнь, если даже что-то удается найти, то найденное, как правило, мало о чём говорит, то есть несут нам ничтожные посылы к раздумьям о мировосприятии этих древних народов. И надо быть сразу готовым к тому, что эти раскопы древних следов цивилизации так нам ничего и не принесут, кроме знаний тонкостей быта.

Итак, информационная скудость археологии настолько актуальна, что ждать ещё каких-то серьёзных результатов исследований не приходится. Да и оные ничего нам не скажут, если мы сами не имеем должного образа жизни, хоть как-то схожего древним укладом. Нам надо любить столь же сильно. Известный из ныне живущих религиоведов высказывает мысль о том, что древние, до возникновения письменности, знания и учения передавали из уст в уста. Иными словами, все держали в своём уме. В то время, такие утверждения мне казались наивными и только теперь начал осознавать верность его слов. То есть почва для самых богатых археологических открытий оказались на самой поверхности, ибо место раскопов – это сама речь. Когда начинаешь разрабатывать этот вопрос, то перед нами возникает целый кладезь настоящих исторических прозрений и перед взором встаёт мощная слаженная религиозная доктрина. Причем, сам язык выражения Истины возник в реальности только для этих целей, а потому несёт в себе багаж слов и понятий, с помощью коих даже ныне легко обсуждать эти темы. Ведь сами понятия привязаны к естеству природы самого человека и несли объяснения тех же явлений, о коих говорим мы.

Казалось бы, антропоморфность выражения Истины не может быть научной, но вот парадокс оказывается оная научная. Во-первых, если говорить о науке, то с тех пор ничего не изменилось, ибо учёный, сделавший открытие, на самом-то деле, не хочет себе признаться, что увидел собственное отражение в изучаемом материале. Только увидев свой лик, он кричит от радости, что узнал самого себя – сделал открытие в науке. Но узнать себя в изучаемом явлении – это тоже антропоморфизм, только на другом понятийном языке.