О влиянии йогачары на махамудру

Причина, почему столь большой акцент делается на уме, заключается в том, что мы очень мало знаем относительно того, как в действительности существуют вещи. То, с чем мы всё время находимся в непосредственном контакте, – это наша собственная концепция того, что мы переживаем. Вот почему утверждается, что ум играет очень важную роль в наших взаимоотношениях с феноменальным миром.

Вопросы и ответы

Студент: Каким образом трансформируется ум?

Ринпоче: В системе йогачары о трансформации говорится как о полной метаморфозе. Заблуждающийся аспект ума – это одно, а просветлённый аспект той же психологической структуры – совершенно другое. Происходит трансформация, и можно сказать, что она происходит также в аспекте фактической реальности. В махамудре же, когда её адепты говорят о трансформации, речь идёт не о трансформировании чего-то одного во что-то иное, а о постижении подлинной природы того, что вы в действительности преображаете. Нет совершенно никакого различия между омрачённым состоянием и просветлённым состоянием – по крайней мере с точки зрения фактической реальности. Различие существует в действительном проявлении. Когда мы не просветлены, мы не можем утверждать, будто мы просветлены. Такое различие есть. Но в фактической реальности нет никакого различия, поскольку постижение омрачённого состояния ума есть постижение просветлённого состояния ума. В традиции махамудры трансформация, или преображение, заключается скорее в правильной оценке своего состояния ума, а не в замене его на какое-то иное состояние. Вы начинаете лучше понимать своё омрачённое состояние, что само по себе уже является открытием мудрости, или просветлённого состояния ума. То есть вы не оставляете что-то позади и не погружаетесь во что-то иное.

Студент: Человек обретает мудрость в результате изучения теории или в результате медитации?

Ринпоче: Вначале вам нужно понять, как взаимодействуют три уровня сознания. Вы должны сделать это предметом наблюдения. Это нетрудно. Быть может, нам напрямую и трудно пережить субстрат сознавания, но у нас всё же есть определённое понимание того, что психологи называют «мнемоническим массивом», который можно назвать хранилищем памяти. Вам известно, что ваши привычные процессы влияют на ваши действия, и в то же время вы знаете, что видите вещи с точки зрения субъекта и объекта. Последнее называется эгоцентрической ментальной активностью. Осознание эмпирического сознания не составляет проблемы, ведь, если бы его не было, мы бы не переживали мыслей, образов и всего подобного.

Вы просто наблюдаете, как взаимодействуют эти три уровня сознания, и затем приходите к точке, когда оказываетесь способны прекратить пополнять субстрат сознавания новыми отпечатками и склонностями. Вот в чём суть медитации, и этого можно достичь, только в некотором смысле приостановив время. В медитации вы пребываете в настоящем, и это настоящее и есть переживание вневременного. Вы полностью пребываете в настоящем и даже не думаете: «Я сейчас в настоящем». Если вы будете правильно входить в медитацию, то иногда будете удивляться тому, куда ушло время. У вас будет отсутствовать представление о времени, которое на самом деле как раз и создаёт зазор в ментальных процессах, оставляющий отпечатки и склонности в субстрате сознавания. Вот для чего существует медитация: для того чтобы исчерпать все отпечатки и склонности в субстрате сознавания. Как только вы этого достигли, вы распознаёте тот факт, что субстрат сознавания – это зерцалоподобная мудрость. Он начинает проявляться как зерцалоподобная мудрость, когда вы более не конструируете субъект-объектное разделение и не налагаете его на реальность. Вы видите реальность такой, какая она есть, подобно тому как зеркало отражает вещи такими, какие они есть.

Студент: Меня всегда трогало, что поэты и художники пытаются остановить мгновение.

Ринпоче: Артистическое видение в каком-то смысле можно считать проявлением зерцалоподобной мудрости. Во многих случаях люди испытывают подобное вдохновение, только когда видят вещи в их целостности. Когда они видят не фрагменты и обрывки вещей, а вещи в их целостности. С мистическим ви́дением то же самое. Мистический опыт всегда включает видение вещей в их целостности. Не помню имя христианского мистика, но однажды, когда он забирался на гору, его внезапно ошеломило подобное видение. Он даже и слова такие использовал, говоря о том, что он «видел вещи такими, какие они есть», что он почти прозрел вглубь вещей, перестав видеть только поверхностный слой реальности. В этот момент не происходило никакой концептуальной параферналии, столь интенсивным было его виде́ние. Затем, поскольку он был христианином, он говорил об этом своём опыте с точки зрения христианства. Он ощущал, что в действительности мог чувствовать присутствие Бога. Но его видение не имело отношение к христианству как таковому.