О влюблённостях (СИ)

Периодически среди новичков отряда находились эльтеры, которым казалось очень уместным то же, что в своё время сделала Шелия – влюбиться в майора Румменигге.

Насколько уместным находил это сам майор, история, конечно, умалчивает.

***

– А потом, – щебечет светловолосая паладинша, пробывшая в Амарканде от силы две недели, своей подруге. – Он протянул мне руку, чтобы помочь встать! И сделал это таааак нежно!

Шелия не отрывает глаз от отчёта, принесённого братом, и, совершенно точно, не помнит имени этой девушки. Зато прекрасно помнит, как майор жаловался, что среди новичков – ни одного стоящего, и с таким потенциалом им в девятом отряде делать нечего.

Никакой нежности, один усталый суровый расчёт.

Даже смешок давить не надо – можно просто прикрыть рот планшеткой.

***

– Майор Румменигге, – темноволосая жрица скромно топчется на месте. – А я вам тут приготовила…

– … и он взял! – говорит она на следующий день другу-магу, говорит и светится восторгом, а вот маг мрачнеет с каждым её словом. Парень, кажется, находится во френдзоне. Удачи, парень.

Шелия облизывает губы, потому что к переданной еде майор даже не притронулся.

Мясо, кстати, оказывается недожаренным.

***

– Майор, понимаете, – воин, смущающийся, как школьница, немного выше и шире самого майора, поэтому во взгляде Маркса нет-нет, а мелькает настороженность. – Со мной такое впервые, вы мне…

– Майор! Срочный отчёт! – Анэй вылетает откуда ни возьмись. – Бежим!

Чуть позже, в палатке Шелии, близнецы Линч безудержно ржут над вконец обалдевшим майором.

Воин – Шелия внимательно следит за этим – к нему больше не подходит.

***

– У тебя нет шансов, – заявляет паладин №1 паладину №2, у них волосы одинакового цвета, поэтому в своём сознании Шелия делит их именно так. – Говорят, что у командира уже кто-то есть.

– Я слышал, что это капитан Линч, – этот стрелок в гарнизоне уже месяц. – Шелия, не Анэйтис, – поспешно поправляется он.

– Это которая у нас учения вела? – жрица улыбается. – Как-то она старовата для него. Ничего серьёзного, я думаю.

Весёлая болтовня уходит куда-то совсем в другое русло.

***

– Старовата? – Шелия меряет шагами палатку. – Старовата?! Прости меня, богиня, мне двадцать! – она срывается на крик. – Двадцать: это не старовата! Это расцвет жизни! Самое интересное только начинается!

– Шелия, – окликает её майор, изо всех сил стараясь сдержать смех. Она встрёпанная, растерянная и злая, нарезает круги и беспокоится о чём-то невероятно глупом: как, впрочем, и всегда.

– Это ты староват! – поворачивается капитан к нему всем корпусом. – Сколько там тебе? Семьдесят? Восемьдесят?

– Тридцать, – он щурится. – Не перегибай.

– А то что? – Шелия подбоченивается и склабится (это выражение лица она украла у Жана, правда, всегда забывала спросить у него, замечает ли он вообще, что периодически делает его лицо). – Клюкой огреешь?

– Капитан Линч, – Румменигге встаёт, вырастает в этой палатке, и Шелия, дразнясь, делает шаг назад.

– Майор Румменигге? – передразнивает и переспрашивает одновременно она.

Ему нужно тридцать секунд, чтобы поймать и скрутить её, и ещё три – чтобы поцеловать.

***

– Майор Румменигге, – паладин №2 улыбается. – Может, когда-нибудь, когда у вас будет выходной…

– Отчёты из гарнизона на горе Гессен прибыли, – Шелия даже не поворачивает голову в сторону майора.

– Иду, – без энтузиазма откликается он. – Позже, старший лейтенант… Лэсли?

Старший лейтенант Лэсли расцветает улыбкой.

***

– Лэсли, значит, – Шелия лежит головой на его коленях. – Лэсли, ага?

– Я помню имена всех, кто был когда-либо назначен в мой отряд, – Маркс просматривает форму приказа, присланную полковником Шредером. – Девочку, с которой она вечно ошивается, зовут Истер.

– Смешное имя, – рыжеволосая дёргает ногой.

– Не смешнее, чем у четы Линчей, – у него непроницаемое лицо. – «Щит» и «безупречная», да? Странное соотношение, если вспомнить, у кого какое имя.

Шелия мгновенно ощетинивается.

– Что-то не так? – она садится.

То, что Румменигге молчит, не мешает ей с ним поругаться.

***

– Да не может он встречаться с Шелией, – воин отмахивается. – Вы их вообще вместе видели? Они же постоянно в контрах.

– Да и к тому же, капитан Шелия слишком...

– Что? – улыбкой старшей Линч можно убивать. – Капитан Линч слишком что, солдаты?

Солдаты отвечают гробовым молчанием.

– Я похожа на стрелка? – продолжает Шелия ласково, и некоторые, самые смелые, отрицательно мотают головой. Шелия улыбается ещё ядовитей. – Вот именно, я не стрелок. А значит, инвиза у меня нет. А знаете, что это значит?

Уже устоявшийся ряд эльтеров снова мотает головой.

– А это значит, что надо следить, чтобы тех, кого вы обсуждаете, не оказалось рядом, – она припечатывает старшего лейтенанта Лэсли убийственным взглядом, впрочем, точно такого же взгляда удостаивается каждый. – Ну и раз у вас есть силы на обсуждение, лучше давайте потратим их на что-нибудь более продуктивное.

Она шевелит губами, как будто бы вспоминает, что хотела сказать.

– О, – Линч выпрямляется. – Отлично. Стройся! Десять кругов по Гиблому месту! Видим бан – бьём бан! Гарубианов не трогаем! Бегом марш!

Ради справедливости – эти десять кругов Шелия пробегает вместе с ними, цепко следя, чтобы новички вернулись в гарнизон в том же составе, в котором его покинули.

***

Вообще-то, Шелия не боится. Ни эту чопорную Лэсли, ни огромного Уоррена, ни симпатичную Истер. Майор смотрит на них или сквозь них точно с таким же интересом, как и на документацию, прибывающую из Регенсхайна.

Шелия боялась Кордеру – но и это в прошлом.

Шелия боялась Тимиредис – но даже Кордеру зашла дальше неё.

Шелия не боится, что майор посмотрит на кого-то с излишней нежностью, не боится, что пальцы задержатся на чужом запястье дольше положенного. Шелия не боится ни одного из возможных исходов, потому что…

– Приходи меня убивать, – она шутливо кусает его за плечо и пытается отстраниться, но Маркс ловит её одной рукой за шею и прижимает к себе.

– Обязательно, – он целует её в макушку.

И пусть в него влюбляется кто угодно.